Ну ладно, хочешь - отсоси ©
Название: Не позволю
Автор: Хеккуба с пером и топором
Бета: SheRyS
Фэндом: Naruto
Дисклеймер: Kishimoto
Персонажи: Киба/Куренай
Рейтинг: NC-17
Жанр: het, PWP
Статус: закончен
Размер: midi
Предупреждения: изнасилование персонажа
Размещение: с этой шапкой и высланной мне ссылкой
Саммари:
читать
Белоснежный большой пес скользил по крышам деревенских домов совсем как луч прикрытой тучами луны. Обычные звуки самой обычной ночи не нарушались шумом от бега этого животного.
Киба, верхом на верном Акамару, торопился в одну только ему ведомую цель. Настрой его был по твердости сравним с его трудным характером. Решительный, кардинальный, дерзкий.
Куренай – а он спешил именно к ней – опять собралась оставить его группу.
Однажды они уже чуть не потеряли ее. И сейчас он не собирался допускать этого.
Улицы, улицы… И наконец знакомое окно на последнем этаже.
- Не позволю,- тихо рыкнул он, а Акамару чуть проскулил, чувствуя тяжелый настрой хозяина.
- Куренай-сенсей!- стучал он, как одержимый, в дверь ее квартиры.- Откройте мне!
Дверь открылась беззвучно и внезапно, представляя взору животновода хозяйку этой квартиры – красивую, темноволосую женщину, облаченную в легкое красное платье. Недовольные глаза красных оттенков внимательно смотрели на незваного гостя.
- Киба,- серьезно сказала Юхи,- Соседей всех перебудишь, будь добр, не кричи. Что стряслось?
Отвечать ее ученик не торопился. Он закипал от злости.
- Входи,- коротко бросила иллюзионистка, уходя вглубь своей квартиры.
- Акамару,- скомандовал тот, прежде чем войти. – Никого сюда не впускай, хорошо?
Ответом ему было утвердительное приглушенное гавканье. Кивнув, Инузука вошел за женщиной.
Куренай сидела в кресле. Свет в комнате не горел, и только фонари слегка озаряли темное помещение. Она неотрывно, с серьезным видом, следила за своим учеником и ждала.
- Сенсей. Что это опять значит?
Наставница в этот раз даже причины ни коим образом не захотела озвучивать. Она уходила от контактов со своей группой, Цунаде же вообще не подпускала к себе ни одного из них. Творилась какая-то чертовщина, которая очень Кибе не нравилась.
- Это значит только то, что значит,- неотрывно глядя на своего воспитанника молвила та.- Я оставляю команду номер 8.
- Хрена с два!- вспылил Инузука, не стесняясь громко возмущаться.- Вы уже разок пытались, забыли? Что, опять завели себе неконтролируемого ниндзю и надо его нянчить?
Юхи метнула на него хмурый взгляд и сжала кулаки.
- Или опять будете врать про зависть?- продолжал горячиться парень. – Скажете, что завидуете нашей безграничной силе и решили уйти на покой, чтобы вдруг не запечатать наши способности?!
- Киба!- женщина встала, ее глаза светились раздражением.- Молчи, Киба! Что б ты понимал во взрослой жизни! Ты еще чунин, ты не имеешь ни прав, чтобы мне такое говорить, ни представлений, почему это происходит!
- Я вам не позволю…- парень злился, ощутимо злился. Ногти на его руках непроизвольно трансформировались в когти, позиция, как и взгляд, стали дикими, нечеловеческими.
Куренай лишь покачала головой. Его вспыльчивость ее не пугала, и вряд ли бы кто-то сейчас бы понял, насколько он зол. Насколько он на взводе.
- Уходи, Киба,- выдохнула Юхи, закрывая глаза.- Я все решила, и решение менять не собираюсь.
В ее руку вцепилась рука ее ученика, больно впиваясь когтями в запястье. Женщина распахнула глаза, непонимающе уставившись на парня. Тот, оскалившись, жадно глядел на нее и совершенно не собирался уходить. Хотя бы без боя.
- Значит…- тяжело вздохнула иллюзионистка.- Значит, у меня нет выбора.
Но вторая рука Кибы перехватила ее свободное запястье раньше, чем ее руки успели сложиться в печать.
- Нет, Куренай…- голос Кибы был низким, чужим и совершенно решительным.- Я тебя не пущу… Не позволю…
Женщина скрипнула зубами. Парень был младшее ее, но сила в его руках была будто не по его годам. Она не могла высвободить своих рук и лишь серьезно смотрела на него.
- Пусти.
- Нет. Ты…- в глазах юноши мелькнуло легкое удивление: это «ты» вместо «вы» он произносил впервые, и привкус этого обращения казался ему прекрасным.- Ты моя!
Прежде, чем женщина успела что-либо сказать или просто как следует разозлиться, она, методом нехитрого боевого приема оказалась на полу, больно ударившись о его негостеприимную поверхность животом. Сверху ее прижимал сам Киба, его тяжелое дыхание обжигало ее затылок хуже огненных техник.
- Инузука Киба!- воскликнула Куренай, взывая к его сознанию. – Что ты, черт побери, творишь?! Пусти меня сейчас же! Я…
Но фразу закончить она так и не успела. Когтистая рука зажала ей рот, а локоть прижимал ее руку к полу. Все указывало на то, что сознание ее ученика отступило перед его эмоциями и желаниями, а значит, взывать к нему бесполезно. Куренай злобно промычала, свободной рукой пытаясь стряхнуть с себя Инузуку, но внезапно появившийся возле ее горла кунай заставил ее замереть на мгновение.
- Куренай…- сладострастно прошептал ее ученик, получая неимоверное удовольствие от осознания того, что он владеет ситуацией. Что он владеет своим учителем – великой Юхи Куренай, которую сейчас он просто-напросто звал по имени, откинув всякие мерки приличия и уважения.
Кунай угрожающе прижался к ее нежной шее, даже элементарные трепыхания могли бы стать роковыми. Киба безумно улыбался. Власть оказалась настолько пьянящим ощущением, что он просто в нем терялся. Острое лезвие игриво прошлось по тонкой коже шеи, оставляя за собой ниточку из крови, и резко подцепило на себя тонкую лямку алого платья женщины. Та с тихим треском порвалась. Он чувствовал, как учитель дрогнула всем телом, видимо, начиная догадываться, к чему все идет.
- Даже не думай шевелиться,- кунай вновь оказался возле шеи Куренай, предвосхищая все ее движения и какие-либо попытки. Горячее дыхание ученика касалось ее ушка, она просто чувствовала, как он улыбается властной, лишенной здравого рассудка улыбкой, как довольно проводит языком по своим клыкам.
- Куренай…- голос Кибы дрожал от предвкушения, он лихорадочно вдыхал в себя ее сладкий, одурманивающий аромат, непомерно возбуждаясь. Он не думал о том, что потом будут говорить в деревне. Он не думал о том, что она сделает с ним, когда он ее отпустит. Он думал только о том, что безумно хотел женщину, которую сейчас прижимал к полу темной комнаты.
Острое лезвие куная перестало опасно касаться шеи. Следом за одной была перерезана и вторая лямка. Куренай злилась от своего бессилия. Ей как никому другому была известна восхитительная реакция Кибы, и посмей она сделать резкое движение – оружие было бы обязательно воткнуто в ее руку. И это в лучшем случае. Она чувствовала, что его сейчас не остановит ни ее статус, ни возможные последствия.
Острый язычок Инузуки коснулся обнаженного плеча женщины. Стиснув зубы от испуга и возмущения, она зажмурилась и тихонько промычала что-то в его ладонь. Или простонала? Киба не обращал внимания. Нежная кожа его учителя была просто прекрасна – возможно, сложись все добровольно, он ласкал бы ее до утра. Всю, без остатка. Но раз такое… Раз так…
Горячие пальцы Инузуки скользнули по плечу, а после, ниже - под легкое платье и потянули его вниз. Не сдерживаемое ничем, оно покорно открыло красивую грудь Куренай, и тут же Киба, даже выпустив из рук кунай, страстно стал сжимать ее свободной рукой. Женщина всем телом чувствовала, как распаляется этот молодой насильник, какими жадными становятся его действия, как учащается его дыхание.
- Куренай… Куренай…
Он ненасытно шептал ее имя, губами касаясь ее обнаженной спины, шеи, плеч. Руки его хоть и были грубы, но ласкали ее совершенно аккуратно. Невообразимое сочетание. И, тем не менее, так все и было.
Насытившись одной лаской, Киба плавно перешел к другой – властные его пальцы будто назло неторопливо потянули вверх алую юбку платья. Гладкое, соблазнительное бедро его наставницы плавно предстало его жадным глазам. Больше всего сейчас ему хотелось, чтобы она желала его так же, как он ее – в таком случае, он бы мог свободно уложить эту женщину на кровать, ласкать ее до изнеможения, целовать каждый миллиметр прекрасного тела и просто им любоваться. Как он этого хотел. Но этого не могло бы произойти даже если бы она что-то и питала к нему. Он знал, что долг и приличия для Куренай были превыше всего. Зато Асума…
Ярость переполнила юношу всего, и вместо ласковых поглаживаний, в бедро женщины впились его когти, оставляя глубокие небольшие ранки-точки. Она испуганно простонала.
- Прости, родная…- нотки испуга и волнения в чужом голосе Инузуки были настолько неподдельны, что сложись все по-другому, она даже бы не обратила внимание на грубость его рук.- Я совсем тебя заревновал… Ко всем ревную…
Точки-порезы накрыла его теплая рука на несколько мгновений. А после двинулась выше, остервенело разглаживая кружевную ткань ее трусиков. Они, должно быть, кокетливы и красивы, как сама Юхи, но Киба не мог их видеть. По большому счету, он их сейчас ненавидел – они были единственной преградой, разделяющей его и полное владение своей любимой женщиной.
Вновь в руках кунай, вновь легкий взмах – и ткань рвется под его напором. Сейчас уже ничто не мешает рукам Кибы ласкать свою наставницу так, как он хочет. Чуть приподнявшись, он скользнул рукой под живот своей наставницы и прижался ладонью к горячей коже ее лобка. И если бы он был таким же чувствительным, как Хината, он определенно лишился бы чувств. Его пальцы, не теряя ни минуты, заскользили по ее губкам, жадно изучая. Куренай же тихонько постанывала в его ладонь. На ее глазах выступили слезы, которых Киба разглядеть никак не мог. Как и почувствовать. Но она отчаянно засопротивлялась.
- Лежать!- рявкнул Инузука, вновь схватившись за кунай и вновь прижав его к горлу иллюзионистки.- Даже не двигайся!
Та, на удивление, подчинилась. Ее рука, прижатая локтем Кибы, резко высвободилась и вцепилась в запястье сдерживаемой его руки. Вцепилась дрожа, вцепилась отчаянно. Но тот не обращал внимания.
Его пальцы вновь вернулись на интимное место темноволосой красавицы. Он стал ласкать ее по-хозяйски, не сильно заботясь о том, приносит ей это удовольствие или нет. Сейчас он доставлял удовольствие себе – наслаждаясь ее прекрасным, желанным телом.
- Куренай…- шептал он в полубезумии.- Как же я тебя хочу… Тебе не дано было знать, как хочет тебя твой ученик… Тогда, когда ты стала нашей наставницей, мне было все равно. Тогда, когда ты нас полюбила, мне было приятно. Ниндзя твоего уровня, да и проводит с нами все свое время в упорных тренировках! Это было похоже на награду. А потом… Потом я потерял голову. Наверное, в одночасье. Когда я ходил на свидания и оказывался в постели своих девушек, я каждый раз думал о тебе. Сначала удивлялся – почему, почему каждый раз я вижу твой образ? Почему, целуя других девушек, я чувствую, как на губах остается ТВОЯ помада? Почему, проснувшись утром и чувствуя чужой мне запах, я всегда думал, что это ты?! Я не знал. Но не допускал мысли о том, что ты мне нужна. Не как сенсей, не как джоунин, а как женщина. МОЯ женщина. МОЯ любимая ЖЕНЩИНА.
Куренай дрожала мелкой дрожью.
- И что потом?- продолжил он.- Когда я впервые узнал о твоем уходе, я взбесился. Я не мог в это поверить! Наша наставница, Юхи Куренай-сенсей бросает нас, команду номер 8! Шино все пытался меня успокоить, но я не верил. Я злился. Я был в ярости! Но на тот момент появился этот придурок Наруто, и я решил ему поверить. Хоть он и идиот, но почему-то я чуял, что ему удастся все устаканить. История была напряжная, но вы к нам вернулись. Мы все были счастливы. А теперь что?
Рука Инузуки перестала поглаживать женщину и шлепнулась на ее бедро, вновь вонзая острые коготки в податливую плоть.
- А теперь ты снова хочешь нас бросить, Куренай!- он почти кричал.- Что это все значит, мать твою перетак? Что за нахер?
Та тихонько простонала, с призывающей к спокойствию интонацией, но его было не остановить.
- Я чуть голову не потерял от мысли, что ты уйдешь от нас…
Тонкие, теплые губы Инузуки коснулись плеча Юхи. Этот поцелуй был настолько нежен, настолько переполнен любовью, что та даже встрепенулась.
- Куренай…- вновь прошептал Киба, и рука его потянулась к его собственным штанам.
Он чувствовал, как участившееся, взволнованное дыхание наставницы ударялось об пальцы его руки, зажимающей ее рот. Она все понимала. А он не намерен был останавливаться. Рукой не удерживаемой, женщина отчаянно вцепилась в свободную руку его, которая сейчас стягивала штаны. Он грубо перехватил ее и отвел, силой давая понять, что не намерен ни при каких условиях останавливаться.
Горячие слезы обожгли его грубые пальцы. Но все без толку.
- Будь умницей,- шепнул он куда-то в ее волосы.- Приподнимись, моя сладкая…
Куренай двигаться отказалась, лишь только громче замычала и стала отчаянно сопротивляться.
- Не зли меня!- Изунука Киба сильнее навалился на нее, прижимая голову и плечи к полу, не переставая зажимать ей рот, а второй рукой без особых усилий с треском рвал все еще державшиеся на ее ногах трусики. Ставший вдруг таким бесполезным кусок ткани исчез где-то в темноте комнаты.
Животновод принял устойчивое положение на коленях меж ее ног, не давая ей возможности не то, что извернуться и сомкнуть свои ноги – даже двигаться. Вновь его руки жадно ласкали в своем ритме ее нежную большую грудь, изгиб талии, на котором болталось превратившееся в тряпку платье, и раненое бедро. Вновь пальцы коснулись ее лона, но уже бесцеремонно в него проникая. Ему до дрожи хотелось, чтобы Куренай сама молила его о том, чтобы он взял ее, но такому не суждено было сбыться.
Она цеплялась за его руку, мешающую ей кричать, сдавленно хныкала но все было бесполезно. Киба был сейчас слишком силен. Он был сейчас слишком зверь, чтобы что-то понимать.
Одним резким движением приподняв ее за живот на колени, он так же резко вошел в нее по самую длину своего возбужденного члена. Крик, так и не вырвавшись, застыл в горле женщины. Она с силой вцепилась в сдерживаемую руку, до крови вонзая свои ноготки. А Кибе было все равно. Его голова кружилось от тесноты и горячей гостеприимности лона иллюзионистки. Желание, вперемешку со страстью, превысили свои нормы и он, ровно как зверь, жадно вторгался в ее прекрасное тело резкими, быстрыми толчками, каждый раз вгоняя свой член в нее по самое основание.
Голодное рычание Инузуки сливалось с горестными стенаниями Куренай. Ритм он задавал просто невыносимый – сказывались все его желания, сдерживаемые эмоции и действия теперь приходили в полную силу. Иногда, видимо, когда ей было особенно больно, она пыталась хоть как-то вырваться, но каждый раз он жестко одергивал ее, прижимая к полу и продолжал насыщаться ею.
Как животное… Зверь…
Он врывался в нее грубо, но каждое его движение не было лишено отчаянной любви, которую он питал к ней.
«Куренай, Куренай, Куренай…»- билось в его голове, - «Пойми же! Я люблю тебя! Я не позволю!»
Его глаза лихорадочно изучали доступное взору ее прекрасное тело – соблазнительные плечи, густые, темные волосы и сбившееся гармошкой на талии алое платье. Он запоминал каждую деталь, и одновременно с этим не мог ни на чем фокусировать взгляд – нарастающие сладостные ощущения до безумства опьяняли, низ живота горел огнем, а мозг совершенно прекращал контактировать с телом. Киба, захлебываясь наслаждением, ускорил до невозможности темп, едва сам его выдерживая, и тут, внезапно даже для себя самого, резко и бурно излился в Куренай, такую горячую и обволакивающую.
Оргазм его был настолько ярок, что он мгновенно забыл про то, что нужно держать ее руки, что нужно взять откинутый кунай и, для безопасности, опять приставить его к ее горлу. Он про все забыл и просто обвалился на нее, задыхаясь.
Хриплое дыхание никак не хотело формироваться слова. Но, несмотря на то, что они совершенно лишние, Киба хотел многое ей сказать. Голова кружилась, тело стало хлебной мякотью – какие тут диалоги или вообще действия?
Кое-как отдышавшись, он поднялся на руках и поглядел в затылок не двигающейся наставницы. Что-то ненормальное было в этом. Неужели..?
Но додумать что-либо он не смог. Тело его любимой женщины беззвучно рассыпалось на миллиарды нежных лепестков.
- Что?!- воскликнул Изунука, пытаясь подняться. – Что это?! Когда?!!
Но ответов ему не суждено было ни найти, ни дождаться – темный пол свирепо засосал в себя сначала его руки, а после и его самого.
На секунду Кибу будто бы посетила смерть. Все его тело.
- Рассейся.
Тихий, знакомый шепот и внезапное осознание того, что он, Киба, дышит, лежит на полу и даже не собирается умирать.
Вертикальные зрачки бестолково уставились в потолок. Чувства и запахи возвращались неторопливо, будто с намеком на то, что глазам стоило бы в первую очередь освоиться.
Он быстро пробежал глазами помещение.
Куренай Юхи сидела в кресле и глядела в окно. Брови ее были сердито сдвинуты, руки скрещены на груди, а одна нога закинута на другую. Алое платье было совершенно целым. Киба лежал аккурат возле ее ног.
- Куренай…- запнулся он,- сенсей…
Та не двинулась.
Внезапно ему стало очень стыдно. Все, что только что произошло, с внезапностью и остротой ледяной воды, пролилось на его сознание.
- Куренай-сенсей,- вновь повторил Инузука, садясь на месте. К своему удивлению он обнаружил, что на его штанах, в том месте, где заканчивался его член, было большое, мокрое пятно.
Так что же? Это все была лишь иллюзия?! Все это… Иллюзия?!
- Я поймала тебя в свою иллюзию,- не выражая никаких эмоций, молвила женщина. Ее ученик опустил голову.
- И вы…
- Я не знаю, что ты видел, - предвосхищая его вопросы, сказала Куренай.
Киба еще раз глянул на свое пятно на штанах. Он кончил от иллюзии? Невероятно. Но запахи, ощущения… Это было невообразимо реально.
- Куренай-сенсей…- тихо шепнул животновод, но иллюзионистка прервала его:
- Ты слишком часто за последние полчаса произносил мое имя.
Инузука застыл от ужаса. Он что, говорил вслух, находясь под действием ее техники?
- И вообще… Ты много говорил, Киба.
Она переменила позицию – сейчас она уселась, подперев рукой склоненную на бок голову, а другая ее рука покоилась на коленях.
Ученик стыдливо опустил голову. Слишком много эмоций он испытал в эти полчаса. Его сердце без устали тарабанило в грудной клетке, а в голове смерчем вертелись мысли.
- Мне искренне хочется думать, что ты понимаешь, насколько серьезны твои признания, и насколько они не имеют права на существование.
Он знал. Он понимал. Он осознавал.
Но внезапно…
Ему стало так все равно.
Киба придвинулся чуть ближе к своей наставнице и коснулся губами ее колена. Он почувствовал, как она вся замерла и даже покрылась мурашками.
И правда, чего теперь таить? В кого играть, когда она все знает? Что скрывать, если он во всем признался?
- Киба…
Так нежно сказанное, будто утреннее дуновение ветра, его имя, казалось ему священным благословением. Он вновь запечатлел поцелуй на ее колене, но уже чуть ниже.
Куренай не кричала, не злилась, не радовалась, не поощряла и не ругала его. Она, казалось, была как будто не живая, и Инузука испуганно поглядел на нее, опасаясь, что это очередная иллюзия.
Голова его любимой женщины была склонена так, что он не мог разглядеть ее глаз. Он не знал, что нужно сейчас делать – позволить себе ласкать ее, хоть и робко, дальше, или уползти в противоположный угол и молить о пощаде. Он трепетно ждал хоть какого-то проявления жизни, хоть какого-то проявления ее самой.
- Встань,- твердый голос командира 8 группы сработал лучше любого мотивирующего слова. Животновод взлетел на ноги так, будто и вовсе не знал, что такое сидеть.
Юхи тоже поднялась, только неторопливо, со вздохом и поглядела в глаза своего ученика.
Его же глаз молили только об одном – не о прощении, нет. Они молили ее не уходить.
- Инузука Киба,- скомандовала иллюзионистка, скрестив руки на груди.- Сейчас же ты отправишься к себе домой и более не посмеешь ступить на порог этой квартиры!
Организм Кибы, выдрессированный этим суровым командирским голосом, уже приготовился стартовать. Но сам животновод не хотел даже пальцем шевелить.
- Не уходи…- отчаянно шепнул он.- Те…- запоздало добавил.
Куренай раскрыла было рот, чтобы сказать что-то, но губы Кибы, уже второй раз за вечер нарушая всевозможные границы, впились в губы ее, столь нежные и желанные. Он поцеловал ее, но тут же испугался: сейчас она пошлет его в кому одной техникой, а когда он очнется – Шино и Хината будут уже джоунинами, а сама Куренай исчезнет в неизвестном направлении. Безвозвратно.
Нет!
Он порывался схватить ее в объятия, но она оказалась быстрее – просто перехватила его за запястья, останавливая, и отстранилась.
- Киба…- шепот, и до боли неразличимые эмоции в нем.- Уходи.
Тяжело, будто тело каменное, он выпрямился, прижимая дрожащие руки по швам, и тупо уставился в тонущую в темноте стену за спиной свей наставницы.
Лучше бы она его ударила. Лучше бы она убила его, чем вот так вот оставить в непонятках – то ли она тоже не равнодушна, то ли профессиональная этика не позволяет его убить…
Чеканя мелкие шаги, будто он – глиняный солдатик, Инузука доплелся до деревянной, хлипкой на вид двери. Интересно, а кто-нибудь еще слышал его горячий монолог? Акамару по ту сторону подскочил на ноги и ожидал своего хозяина.
Вместе со скрипом двери раздалось легкое «Не уйду…». Или же это было воображение? Воспаленное иллюзиями воображение, которое могло выдать любой звук за два желаемых слова.
Дрожа всем телом, Инузука Киба не нашел в себе сил повернуться и глянуть на своего сенсея. Резко дернув на себя дверь, и даже не удосужившись ее закрыть, Киба рванул с места, на ходу командуя Акамару следовать за ним, и быстро исчез в тихой, обычно ночи деревни Коноха.
Юхи Куренай закрыла за ним дверь и повернулась лицом к своему большому окну.
Сегодня она что-то сделала неправильно. Но в любом случае, раскаяний она не чувствовала.
Автор: Хеккуба с пером и топором
Бета: SheRyS
Фэндом: Naruto
Дисклеймер: Kishimoto
Персонажи: Киба/Куренай
Рейтинг: NC-17
Жанр: het, PWP
Статус: закончен
Размер: midi
Предупреждения: изнасилование персонажа
Размещение: с этой шапкой и высланной мне ссылкой
Саммари:
...Ты, наверно, сейчас что-то хочешь мне сказать,
Слов не надо - мы вместе опять!
Ты теперь моя,
Навсегда моя!
Ты молчишь,
А я улыбаюсь...©
Слов не надо - мы вместе опять!
Ты теперь моя,
Навсегда моя!
Ты молчишь,
А я улыбаюсь...©
читать
Белоснежный большой пес скользил по крышам деревенских домов совсем как луч прикрытой тучами луны. Обычные звуки самой обычной ночи не нарушались шумом от бега этого животного.
Киба, верхом на верном Акамару, торопился в одну только ему ведомую цель. Настрой его был по твердости сравним с его трудным характером. Решительный, кардинальный, дерзкий.
Куренай – а он спешил именно к ней – опять собралась оставить его группу.
Однажды они уже чуть не потеряли ее. И сейчас он не собирался допускать этого.
Улицы, улицы… И наконец знакомое окно на последнем этаже.
- Не позволю,- тихо рыкнул он, а Акамару чуть проскулил, чувствуя тяжелый настрой хозяина.
- Куренай-сенсей!- стучал он, как одержимый, в дверь ее квартиры.- Откройте мне!
Дверь открылась беззвучно и внезапно, представляя взору животновода хозяйку этой квартиры – красивую, темноволосую женщину, облаченную в легкое красное платье. Недовольные глаза красных оттенков внимательно смотрели на незваного гостя.
- Киба,- серьезно сказала Юхи,- Соседей всех перебудишь, будь добр, не кричи. Что стряслось?
Отвечать ее ученик не торопился. Он закипал от злости.
- Входи,- коротко бросила иллюзионистка, уходя вглубь своей квартиры.
- Акамару,- скомандовал тот, прежде чем войти. – Никого сюда не впускай, хорошо?
Ответом ему было утвердительное приглушенное гавканье. Кивнув, Инузука вошел за женщиной.
Куренай сидела в кресле. Свет в комнате не горел, и только фонари слегка озаряли темное помещение. Она неотрывно, с серьезным видом, следила за своим учеником и ждала.
- Сенсей. Что это опять значит?
Наставница в этот раз даже причины ни коим образом не захотела озвучивать. Она уходила от контактов со своей группой, Цунаде же вообще не подпускала к себе ни одного из них. Творилась какая-то чертовщина, которая очень Кибе не нравилась.
- Это значит только то, что значит,- неотрывно глядя на своего воспитанника молвила та.- Я оставляю команду номер 8.
- Хрена с два!- вспылил Инузука, не стесняясь громко возмущаться.- Вы уже разок пытались, забыли? Что, опять завели себе неконтролируемого ниндзю и надо его нянчить?
Юхи метнула на него хмурый взгляд и сжала кулаки.
- Или опять будете врать про зависть?- продолжал горячиться парень. – Скажете, что завидуете нашей безграничной силе и решили уйти на покой, чтобы вдруг не запечатать наши способности?!
- Киба!- женщина встала, ее глаза светились раздражением.- Молчи, Киба! Что б ты понимал во взрослой жизни! Ты еще чунин, ты не имеешь ни прав, чтобы мне такое говорить, ни представлений, почему это происходит!
- Я вам не позволю…- парень злился, ощутимо злился. Ногти на его руках непроизвольно трансформировались в когти, позиция, как и взгляд, стали дикими, нечеловеческими.
Куренай лишь покачала головой. Его вспыльчивость ее не пугала, и вряд ли бы кто-то сейчас бы понял, насколько он зол. Насколько он на взводе.
- Уходи, Киба,- выдохнула Юхи, закрывая глаза.- Я все решила, и решение менять не собираюсь.
В ее руку вцепилась рука ее ученика, больно впиваясь когтями в запястье. Женщина распахнула глаза, непонимающе уставившись на парня. Тот, оскалившись, жадно глядел на нее и совершенно не собирался уходить. Хотя бы без боя.
- Значит…- тяжело вздохнула иллюзионистка.- Значит, у меня нет выбора.
Но вторая рука Кибы перехватила ее свободное запястье раньше, чем ее руки успели сложиться в печать.
- Нет, Куренай…- голос Кибы был низким, чужим и совершенно решительным.- Я тебя не пущу… Не позволю…
Женщина скрипнула зубами. Парень был младшее ее, но сила в его руках была будто не по его годам. Она не могла высвободить своих рук и лишь серьезно смотрела на него.
- Пусти.
- Нет. Ты…- в глазах юноши мелькнуло легкое удивление: это «ты» вместо «вы» он произносил впервые, и привкус этого обращения казался ему прекрасным.- Ты моя!
Прежде, чем женщина успела что-либо сказать или просто как следует разозлиться, она, методом нехитрого боевого приема оказалась на полу, больно ударившись о его негостеприимную поверхность животом. Сверху ее прижимал сам Киба, его тяжелое дыхание обжигало ее затылок хуже огненных техник.
- Инузука Киба!- воскликнула Куренай, взывая к его сознанию. – Что ты, черт побери, творишь?! Пусти меня сейчас же! Я…
Но фразу закончить она так и не успела. Когтистая рука зажала ей рот, а локоть прижимал ее руку к полу. Все указывало на то, что сознание ее ученика отступило перед его эмоциями и желаниями, а значит, взывать к нему бесполезно. Куренай злобно промычала, свободной рукой пытаясь стряхнуть с себя Инузуку, но внезапно появившийся возле ее горла кунай заставил ее замереть на мгновение.
- Куренай…- сладострастно прошептал ее ученик, получая неимоверное удовольствие от осознания того, что он владеет ситуацией. Что он владеет своим учителем – великой Юхи Куренай, которую сейчас он просто-напросто звал по имени, откинув всякие мерки приличия и уважения.
Кунай угрожающе прижался к ее нежной шее, даже элементарные трепыхания могли бы стать роковыми. Киба безумно улыбался. Власть оказалась настолько пьянящим ощущением, что он просто в нем терялся. Острое лезвие игриво прошлось по тонкой коже шеи, оставляя за собой ниточку из крови, и резко подцепило на себя тонкую лямку алого платья женщины. Та с тихим треском порвалась. Он чувствовал, как учитель дрогнула всем телом, видимо, начиная догадываться, к чему все идет.
- Даже не думай шевелиться,- кунай вновь оказался возле шеи Куренай, предвосхищая все ее движения и какие-либо попытки. Горячее дыхание ученика касалось ее ушка, она просто чувствовала, как он улыбается властной, лишенной здравого рассудка улыбкой, как довольно проводит языком по своим клыкам.
- Куренай…- голос Кибы дрожал от предвкушения, он лихорадочно вдыхал в себя ее сладкий, одурманивающий аромат, непомерно возбуждаясь. Он не думал о том, что потом будут говорить в деревне. Он не думал о том, что она сделает с ним, когда он ее отпустит. Он думал только о том, что безумно хотел женщину, которую сейчас прижимал к полу темной комнаты.
Острое лезвие куная перестало опасно касаться шеи. Следом за одной была перерезана и вторая лямка. Куренай злилась от своего бессилия. Ей как никому другому была известна восхитительная реакция Кибы, и посмей она сделать резкое движение – оружие было бы обязательно воткнуто в ее руку. И это в лучшем случае. Она чувствовала, что его сейчас не остановит ни ее статус, ни возможные последствия.
Острый язычок Инузуки коснулся обнаженного плеча женщины. Стиснув зубы от испуга и возмущения, она зажмурилась и тихонько промычала что-то в его ладонь. Или простонала? Киба не обращал внимания. Нежная кожа его учителя была просто прекрасна – возможно, сложись все добровольно, он ласкал бы ее до утра. Всю, без остатка. Но раз такое… Раз так…
Горячие пальцы Инузуки скользнули по плечу, а после, ниже - под легкое платье и потянули его вниз. Не сдерживаемое ничем, оно покорно открыло красивую грудь Куренай, и тут же Киба, даже выпустив из рук кунай, страстно стал сжимать ее свободной рукой. Женщина всем телом чувствовала, как распаляется этот молодой насильник, какими жадными становятся его действия, как учащается его дыхание.
- Куренай… Куренай…
Он ненасытно шептал ее имя, губами касаясь ее обнаженной спины, шеи, плеч. Руки его хоть и были грубы, но ласкали ее совершенно аккуратно. Невообразимое сочетание. И, тем не менее, так все и было.
Насытившись одной лаской, Киба плавно перешел к другой – властные его пальцы будто назло неторопливо потянули вверх алую юбку платья. Гладкое, соблазнительное бедро его наставницы плавно предстало его жадным глазам. Больше всего сейчас ему хотелось, чтобы она желала его так же, как он ее – в таком случае, он бы мог свободно уложить эту женщину на кровать, ласкать ее до изнеможения, целовать каждый миллиметр прекрасного тела и просто им любоваться. Как он этого хотел. Но этого не могло бы произойти даже если бы она что-то и питала к нему. Он знал, что долг и приличия для Куренай были превыше всего. Зато Асума…
Ярость переполнила юношу всего, и вместо ласковых поглаживаний, в бедро женщины впились его когти, оставляя глубокие небольшие ранки-точки. Она испуганно простонала.
- Прости, родная…- нотки испуга и волнения в чужом голосе Инузуки были настолько неподдельны, что сложись все по-другому, она даже бы не обратила внимание на грубость его рук.- Я совсем тебя заревновал… Ко всем ревную…
Точки-порезы накрыла его теплая рука на несколько мгновений. А после двинулась выше, остервенело разглаживая кружевную ткань ее трусиков. Они, должно быть, кокетливы и красивы, как сама Юхи, но Киба не мог их видеть. По большому счету, он их сейчас ненавидел – они были единственной преградой, разделяющей его и полное владение своей любимой женщиной.
Вновь в руках кунай, вновь легкий взмах – и ткань рвется под его напором. Сейчас уже ничто не мешает рукам Кибы ласкать свою наставницу так, как он хочет. Чуть приподнявшись, он скользнул рукой под живот своей наставницы и прижался ладонью к горячей коже ее лобка. И если бы он был таким же чувствительным, как Хината, он определенно лишился бы чувств. Его пальцы, не теряя ни минуты, заскользили по ее губкам, жадно изучая. Куренай же тихонько постанывала в его ладонь. На ее глазах выступили слезы, которых Киба разглядеть никак не мог. Как и почувствовать. Но она отчаянно засопротивлялась.
- Лежать!- рявкнул Инузука, вновь схватившись за кунай и вновь прижав его к горлу иллюзионистки.- Даже не двигайся!
Та, на удивление, подчинилась. Ее рука, прижатая локтем Кибы, резко высвободилась и вцепилась в запястье сдерживаемой его руки. Вцепилась дрожа, вцепилась отчаянно. Но тот не обращал внимания.
Его пальцы вновь вернулись на интимное место темноволосой красавицы. Он стал ласкать ее по-хозяйски, не сильно заботясь о том, приносит ей это удовольствие или нет. Сейчас он доставлял удовольствие себе – наслаждаясь ее прекрасным, желанным телом.
- Куренай…- шептал он в полубезумии.- Как же я тебя хочу… Тебе не дано было знать, как хочет тебя твой ученик… Тогда, когда ты стала нашей наставницей, мне было все равно. Тогда, когда ты нас полюбила, мне было приятно. Ниндзя твоего уровня, да и проводит с нами все свое время в упорных тренировках! Это было похоже на награду. А потом… Потом я потерял голову. Наверное, в одночасье. Когда я ходил на свидания и оказывался в постели своих девушек, я каждый раз думал о тебе. Сначала удивлялся – почему, почему каждый раз я вижу твой образ? Почему, целуя других девушек, я чувствую, как на губах остается ТВОЯ помада? Почему, проснувшись утром и чувствуя чужой мне запах, я всегда думал, что это ты?! Я не знал. Но не допускал мысли о том, что ты мне нужна. Не как сенсей, не как джоунин, а как женщина. МОЯ женщина. МОЯ любимая ЖЕНЩИНА.
Куренай дрожала мелкой дрожью.
- И что потом?- продолжил он.- Когда я впервые узнал о твоем уходе, я взбесился. Я не мог в это поверить! Наша наставница, Юхи Куренай-сенсей бросает нас, команду номер 8! Шино все пытался меня успокоить, но я не верил. Я злился. Я был в ярости! Но на тот момент появился этот придурок Наруто, и я решил ему поверить. Хоть он и идиот, но почему-то я чуял, что ему удастся все устаканить. История была напряжная, но вы к нам вернулись. Мы все были счастливы. А теперь что?
Рука Инузуки перестала поглаживать женщину и шлепнулась на ее бедро, вновь вонзая острые коготки в податливую плоть.
- А теперь ты снова хочешь нас бросить, Куренай!- он почти кричал.- Что это все значит, мать твою перетак? Что за нахер?
Та тихонько простонала, с призывающей к спокойствию интонацией, но его было не остановить.
- Я чуть голову не потерял от мысли, что ты уйдешь от нас…
Тонкие, теплые губы Инузуки коснулись плеча Юхи. Этот поцелуй был настолько нежен, настолько переполнен любовью, что та даже встрепенулась.
- Куренай…- вновь прошептал Киба, и рука его потянулась к его собственным штанам.
Он чувствовал, как участившееся, взволнованное дыхание наставницы ударялось об пальцы его руки, зажимающей ее рот. Она все понимала. А он не намерен был останавливаться. Рукой не удерживаемой, женщина отчаянно вцепилась в свободную руку его, которая сейчас стягивала штаны. Он грубо перехватил ее и отвел, силой давая понять, что не намерен ни при каких условиях останавливаться.
Горячие слезы обожгли его грубые пальцы. Но все без толку.
- Будь умницей,- шепнул он куда-то в ее волосы.- Приподнимись, моя сладкая…
Куренай двигаться отказалась, лишь только громче замычала и стала отчаянно сопротивляться.
- Не зли меня!- Изунука Киба сильнее навалился на нее, прижимая голову и плечи к полу, не переставая зажимать ей рот, а второй рукой без особых усилий с треском рвал все еще державшиеся на ее ногах трусики. Ставший вдруг таким бесполезным кусок ткани исчез где-то в темноте комнаты.
Животновод принял устойчивое положение на коленях меж ее ног, не давая ей возможности не то, что извернуться и сомкнуть свои ноги – даже двигаться. Вновь его руки жадно ласкали в своем ритме ее нежную большую грудь, изгиб талии, на котором болталось превратившееся в тряпку платье, и раненое бедро. Вновь пальцы коснулись ее лона, но уже бесцеремонно в него проникая. Ему до дрожи хотелось, чтобы Куренай сама молила его о том, чтобы он взял ее, но такому не суждено было сбыться.
Она цеплялась за его руку, мешающую ей кричать, сдавленно хныкала но все было бесполезно. Киба был сейчас слишком силен. Он был сейчас слишком зверь, чтобы что-то понимать.
Одним резким движением приподняв ее за живот на колени, он так же резко вошел в нее по самую длину своего возбужденного члена. Крик, так и не вырвавшись, застыл в горле женщины. Она с силой вцепилась в сдерживаемую руку, до крови вонзая свои ноготки. А Кибе было все равно. Его голова кружилось от тесноты и горячей гостеприимности лона иллюзионистки. Желание, вперемешку со страстью, превысили свои нормы и он, ровно как зверь, жадно вторгался в ее прекрасное тело резкими, быстрыми толчками, каждый раз вгоняя свой член в нее по самое основание.
Голодное рычание Инузуки сливалось с горестными стенаниями Куренай. Ритм он задавал просто невыносимый – сказывались все его желания, сдерживаемые эмоции и действия теперь приходили в полную силу. Иногда, видимо, когда ей было особенно больно, она пыталась хоть как-то вырваться, но каждый раз он жестко одергивал ее, прижимая к полу и продолжал насыщаться ею.
Как животное… Зверь…
Он врывался в нее грубо, но каждое его движение не было лишено отчаянной любви, которую он питал к ней.
«Куренай, Куренай, Куренай…»- билось в его голове, - «Пойми же! Я люблю тебя! Я не позволю!»
Его глаза лихорадочно изучали доступное взору ее прекрасное тело – соблазнительные плечи, густые, темные волосы и сбившееся гармошкой на талии алое платье. Он запоминал каждую деталь, и одновременно с этим не мог ни на чем фокусировать взгляд – нарастающие сладостные ощущения до безумства опьяняли, низ живота горел огнем, а мозг совершенно прекращал контактировать с телом. Киба, захлебываясь наслаждением, ускорил до невозможности темп, едва сам его выдерживая, и тут, внезапно даже для себя самого, резко и бурно излился в Куренай, такую горячую и обволакивающую.
Оргазм его был настолько ярок, что он мгновенно забыл про то, что нужно держать ее руки, что нужно взять откинутый кунай и, для безопасности, опять приставить его к ее горлу. Он про все забыл и просто обвалился на нее, задыхаясь.
Хриплое дыхание никак не хотело формироваться слова. Но, несмотря на то, что они совершенно лишние, Киба хотел многое ей сказать. Голова кружилась, тело стало хлебной мякотью – какие тут диалоги или вообще действия?
Кое-как отдышавшись, он поднялся на руках и поглядел в затылок не двигающейся наставницы. Что-то ненормальное было в этом. Неужели..?
Но додумать что-либо он не смог. Тело его любимой женщины беззвучно рассыпалось на миллиарды нежных лепестков.
- Что?!- воскликнул Изунука, пытаясь подняться. – Что это?! Когда?!!
Но ответов ему не суждено было ни найти, ни дождаться – темный пол свирепо засосал в себя сначала его руки, а после и его самого.
На секунду Кибу будто бы посетила смерть. Все его тело.
- Рассейся.
Тихий, знакомый шепот и внезапное осознание того, что он, Киба, дышит, лежит на полу и даже не собирается умирать.
Вертикальные зрачки бестолково уставились в потолок. Чувства и запахи возвращались неторопливо, будто с намеком на то, что глазам стоило бы в первую очередь освоиться.
Он быстро пробежал глазами помещение.
Куренай Юхи сидела в кресле и глядела в окно. Брови ее были сердито сдвинуты, руки скрещены на груди, а одна нога закинута на другую. Алое платье было совершенно целым. Киба лежал аккурат возле ее ног.
- Куренай…- запнулся он,- сенсей…
Та не двинулась.
Внезапно ему стало очень стыдно. Все, что только что произошло, с внезапностью и остротой ледяной воды, пролилось на его сознание.
- Куренай-сенсей,- вновь повторил Инузука, садясь на месте. К своему удивлению он обнаружил, что на его штанах, в том месте, где заканчивался его член, было большое, мокрое пятно.
Так что же? Это все была лишь иллюзия?! Все это… Иллюзия?!
- Я поймала тебя в свою иллюзию,- не выражая никаких эмоций, молвила женщина. Ее ученик опустил голову.
- И вы…
- Я не знаю, что ты видел, - предвосхищая его вопросы, сказала Куренай.
Киба еще раз глянул на свое пятно на штанах. Он кончил от иллюзии? Невероятно. Но запахи, ощущения… Это было невообразимо реально.
- Куренай-сенсей…- тихо шепнул животновод, но иллюзионистка прервала его:
- Ты слишком часто за последние полчаса произносил мое имя.
Инузука застыл от ужаса. Он что, говорил вслух, находясь под действием ее техники?
- И вообще… Ты много говорил, Киба.
Она переменила позицию – сейчас она уселась, подперев рукой склоненную на бок голову, а другая ее рука покоилась на коленях.
Ученик стыдливо опустил голову. Слишком много эмоций он испытал в эти полчаса. Его сердце без устали тарабанило в грудной клетке, а в голове смерчем вертелись мысли.
- Мне искренне хочется думать, что ты понимаешь, насколько серьезны твои признания, и насколько они не имеют права на существование.
Он знал. Он понимал. Он осознавал.
Но внезапно…
Ему стало так все равно.
Киба придвинулся чуть ближе к своей наставнице и коснулся губами ее колена. Он почувствовал, как она вся замерла и даже покрылась мурашками.
И правда, чего теперь таить? В кого играть, когда она все знает? Что скрывать, если он во всем признался?
- Киба…
Так нежно сказанное, будто утреннее дуновение ветра, его имя, казалось ему священным благословением. Он вновь запечатлел поцелуй на ее колене, но уже чуть ниже.
Куренай не кричала, не злилась, не радовалась, не поощряла и не ругала его. Она, казалось, была как будто не живая, и Инузука испуганно поглядел на нее, опасаясь, что это очередная иллюзия.
Голова его любимой женщины была склонена так, что он не мог разглядеть ее глаз. Он не знал, что нужно сейчас делать – позволить себе ласкать ее, хоть и робко, дальше, или уползти в противоположный угол и молить о пощаде. Он трепетно ждал хоть какого-то проявления жизни, хоть какого-то проявления ее самой.
- Встань,- твердый голос командира 8 группы сработал лучше любого мотивирующего слова. Животновод взлетел на ноги так, будто и вовсе не знал, что такое сидеть.
Юхи тоже поднялась, только неторопливо, со вздохом и поглядела в глаза своего ученика.
Его же глаз молили только об одном – не о прощении, нет. Они молили ее не уходить.
- Инузука Киба,- скомандовала иллюзионистка, скрестив руки на груди.- Сейчас же ты отправишься к себе домой и более не посмеешь ступить на порог этой квартиры!
Организм Кибы, выдрессированный этим суровым командирским голосом, уже приготовился стартовать. Но сам животновод не хотел даже пальцем шевелить.
- Не уходи…- отчаянно шепнул он.- Те…- запоздало добавил.
Куренай раскрыла было рот, чтобы сказать что-то, но губы Кибы, уже второй раз за вечер нарушая всевозможные границы, впились в губы ее, столь нежные и желанные. Он поцеловал ее, но тут же испугался: сейчас она пошлет его в кому одной техникой, а когда он очнется – Шино и Хината будут уже джоунинами, а сама Куренай исчезнет в неизвестном направлении. Безвозвратно.
Нет!
Он порывался схватить ее в объятия, но она оказалась быстрее – просто перехватила его за запястья, останавливая, и отстранилась.
- Киба…- шепот, и до боли неразличимые эмоции в нем.- Уходи.
Тяжело, будто тело каменное, он выпрямился, прижимая дрожащие руки по швам, и тупо уставился в тонущую в темноте стену за спиной свей наставницы.
Лучше бы она его ударила. Лучше бы она убила его, чем вот так вот оставить в непонятках – то ли она тоже не равнодушна, то ли профессиональная этика не позволяет его убить…
Чеканя мелкие шаги, будто он – глиняный солдатик, Инузука доплелся до деревянной, хлипкой на вид двери. Интересно, а кто-нибудь еще слышал его горячий монолог? Акамару по ту сторону подскочил на ноги и ожидал своего хозяина.
Вместе со скрипом двери раздалось легкое «Не уйду…». Или же это было воображение? Воспаленное иллюзиями воображение, которое могло выдать любой звук за два желаемых слова.
Дрожа всем телом, Инузука Киба не нашел в себе сил повернуться и глянуть на своего сенсея. Резко дернув на себя дверь, и даже не удосужившись ее закрыть, Киба рванул с места, на ходу командуя Акамару следовать за ним, и быстро исчез в тихой, обычно ночи деревни Коноха.
Юхи Куренай закрыла за ним дверь и повернулась лицом к своему большому окну.
Сегодня она что-то сделала неправильно. Но в любом случае, раскаяний она не чувствовала.
@темы: Naruto, перманентный творческий запой, Хеккуба с пером