Десятый, еще!

[writergeksli]

Название: Десятый, еще!
Автор: Хеккуба с пером и топором
Бета: silvercat
Фэндом: KHR
Дисклеймер: персонажи и их вселенная мне не принадлежат
Персонажи: dark!Тсуна/Гокудера
Рейтинг: R
Статус: закончен
Размер: 1057 слов
Предупреждения: Яой
От автора: исполнение данной заявки
а вообще, это мой первый и совершенно внезапный фик по Реборну

читать

Звук хлесткой пощечины слышится гораздо отчетливее и громче, чем до этого звучала тирада Тсуны.
Гокудера инстинктивно схватился за свою щеку, но не пошатнулся и не отступил, усилием воли удержав себя на месте Его била мелкая дрожь от испытываемых ощущений: с одной стороны, он категорически не считал себя виноватым, с другой – сожаление о том, что он подвел Десятого, так сильно разозлил его, ошпаривало хуже кипятка. Еще это внезапное рукоприкладство…
Вполне ожидаемо прилетела и вторая пощечина. Хаято уже не держался за свои, словно обожженные, щеки, а терпеливо пытался устоять на ногах. Бил Тсуна не слабо – сейчас он был так же решителен и серьезен, будто спасал жизнь итальянца, а не наказывал его за провинность.
- Десятый!..
И вот третья пощечина, отменно приправленная раздражением, а поэтому заставившая Гокудеру сделать пару неловких шагов вбок и упасть на одно колено. Он точно мог сказать, что не знает, с чего начать свою объяснительную речь. С оправданий? Тсуна уже раз их послушал. С доказательств своей правоты? Это его как раз и разозлило. С рассказа о том, что действовать по-другому было невозможно?
Щеки пылали с легкой пульсацией, даже казалось, что это не кожа его горит, а пламя самого Неба предупредительно витает возле лица и обжигает своим жаром. Гневом, праведный он или нет.
Словно некачественный цемент в бетономешалке, в Хаято мешались эмоции, щедро подогреваемые пощечинами. Хотелось кинуться Десятому в ноги и разбить пол головой, вымаливая прощение, хотелось размахивать руками, таки заставляя его выслушать себя и понять. Но помимо всего этого в нем играло непонятное желание подавить себя, прогнуться под этим гневом, принять все наказания и позволить своему боссу поступить так, как он считает нужным. Его гнев не может быть необоснованным. Не может быть неправым. Да, пожалуй, именно этому желанию сейчас стоит последовать.
Сев на колени, итальянец сжал их руками, словно пытаясь таким образом унять всю вспыльчивость, и низко склонил голову.
- Десятый, я все понял. Я готов понести наказание.
Светлые пряди загородили его лицо, скрывая от Савады отражавшуюся на нем борьбу. Тот был недвижим и не сводил взгляда со своего хранителя. Да, Гокудера умел быть одновременно бесконечно покорным и… Бесконечно гордым.
Подойдя к нему, он грубо собрал его волосы в кулак и дернул назад, заставляя итальянца закинуть голову и сосредоточенно уставиться в потолок. Отпечатки пощечин четко выделялись на красивом лице хранителя, будто нарисованные специально. Сейчас, когда лицо Хаято было таким сосредоточенным и смиренным, они в равной степени выглядели неуместными и украшающими. Неуместными для горячего, надменного хранителя Урагана Вонголы, украшающими для обузданного, подчинившегося члена мафиозной семьи. То, каким Гокудера становился рядом с Тсуной, не могло не волновать последнего. Эти добровольные, кардинальные метаморфозы пьянили и будили желание испытывать их возможности.
Савада замахнулся, не без удовольствия отметив, как против воли зажмурился итальянец в ожидании очередного удара. И никакой попытки уйти от этого, надо же. Он идеален. Тсуна чувствовал, как не только наслаждается сложившейся ситуацией, еще и получает от нее тягучее удовольствие. Не сдержавшись, он медленно склонился к нему и, словно пробуя, провел языком по алым следам от собственной руки.
Распахнув глаза, Гокудера затаил дыхание, не до конца осмысляя происходящее. Теплый язык его босса скользил по щекам, будто слизывая недавно нанесенные пощечины. Он хотел было раскрыть рот, но рука Тсуны предупредительно дернула его за волосы, предотвращая все попытки что-либо сказать.
Самозабвенно лаская его скулы языком, юный Вонгола сквозь приоткрытые глаза наблюдал за подрагивающими губами своего хранителя, за беспокойно вздымающейся грудью и прислушивался к тому, как его хриплое дыхание меняет тембр. Он словно поглощал его чарующую энергетику, и она густым, горячим потоком опускалась к низу его живота, вызывая нешуточное возбуждение.
Отстранившись, Тсуна вновь залюбовался следами пощечин. Сейчас, после этого неожиданного выпада босса, на лице хранителя проступил еще и… Румянец? Интересное зрелище.
- Десятый…
Словно избавившись от оцепенения и вспомнив все проступки итальянца, Савада тяжело посмотрел на него, сжимая в кулаке его волосы.
- Десятый, еще!
Брови босса Вонголы дрогнули от удивления. Гокудера покраснел еще больше, словно эта фраза сыграла роль своеобразного включателя. Наверное, та фанатичная преданность, которая переполняла его, только что обнаружила для себя еще одну тропинку, доселе непротоптанную, и ураганом рванула по ней, желая обосноваться в каждом уголке.
Тсуна прильнул к шее итальянца, неласково прихватывая зубами кожу, чем вызвал у него испуганно-томный стон. Теперь у хранителя горели не только щеки – все тело воспламенялось, безудержно и стремительно. Свободная рука Савады скользнула вниз по телу Хаято и недвусмысленно остановилась на его ширинке. Итальянец прогибался вслед за его ладонью так, будто она была магнитом, а он весь – эластичным железом, естественно тянущимся к нему. То, как он двинул бедрами навстречу руке своего босса, могло бы свести с ума любого. Эта грация движений – лишь за неё можно было бы дать повышение, если бы такое было возможно.
Босс Вонголы расправился с ремнем и молнией ширинки так же легко, как и облизывал сейчас самолично оставленные следы на шее и щеках.
- Десятый!..
Не то всхлип, не то мольбу эту Тсуна заглушил грубым, властным поцелуем, пресекая все возможные последующие слова подчиненного. Обхватив рукой уже, на удивление, полностью возбужденный член Гокудеры, он настойчиво заскользил по нему, не собираясь давать привыкнуть к обстановке, себе или этой внезапной ласке. Задыхаясь от поцелуя, его хранитель неудержимо двигал бедрами навстречу его руке, при этом не позволяя себе распускать руки. Саваде казалось, что у того, как минимум, разыгралось головокружение – об этом говорил и вид итальянца, и его сбившееся дыхание, и блестящие глаза, затуманенные и постоянно прикрывающиеся.
Отстранившись, на пару мгновений юный Вонгола залюбовался своим хранителем даже не зная, чего ему больше хочется: отвесить еще одну хлесткую пощечину, которая красиво впишется в уже существующую картину или же сменить приемы ласк, чтобы полюбоваться эмоциями и наслаждением, что будут чередоваться на его лице. Но с выбором определиться не удалось – Гокудера был уже на пределе. Быстро возбудившись, он так же быстро и подошел к сладкому финишу. Ухмыльнувшись горячности Хаято, Тсуна, сделав пару особо чувственных движений, заставивших подчиненного застонать, в мгновенье прекратил все ласки, отпуская его и от души дергая за волосы вниз.
Итальянец упал на пол, разочарованно, с надрывом простонав, и невидящим взглядом уставился в потолок комнаты. Тяжесть прервавшегося удовольствия гирей прижимала к полу, мешая даже вздохнуть. Савада молча и недвижимо стоял рядом, глядя на него.
- Гокудера,- голос босса не утерял ни грана металла, с которым он отчитывал подчиненного минутами ранее. - Не разочаровывай меня. Больше.
- Десятый… - только и смог шепнуть в ответ хранитель Урагана, обескураженный, опустошенный, очень вяло соображающий, но исправно реагирующий на голос главы своей Семьи.
От сковавшего забвения его пробудил только стук захлопнувшейся за Десятым Вонголой двери.