почему надо любить себя

пока голова не добралась до подушки надо вытрясти из нее одну мысль, а то будет мешаться и выпирать из черепной коробки.

итак, почему же надо любить себя?

- ты тот единственный, кто есть у тебя всегда и везде. с собой нельзя ругаться и, тем паче, ненавидеть - ибо корень большинства проблем и неудач прорастает именно на почве разрозненности в себе.
- те, кто тебя любят приходят и уходят, и только ты сам остаешься. поэтому надо себя любить - всегда и за всех тех, кто этого не делает.
- человека, которого ты любишь, ты вряд ли дашь в обиду и едва ли позволишь макать носом в дерьмо. люби себя и защищай.
- из той же оперы: ты не захочешь, чтобы любимый твой человек прозябал в жопе, и ты постараешься сделать все, чтобы ему было хорошо. люби себя, и у тебя появятся дополнительные силы и стимул.
- если ты не любишь себя, тебя никто не начнет любить. во-первых, любовь к себе подсвечивает наши достоинства, как ненависть к себе освещает недостатки. что ты хочешь, чтобы было видно? и во-вторых: даже если у тебя случатся отношения, рано или поздно тебя сожрет чувство, что ты не достоин, а это вызовет не мало проблем.
- люби себя, это комфортнее ненависти.
- ты себя не любишь, но у тебя есть друзья, которые тебя обожают? прислушайся к ним, они едва ли бы позарились на всякое отребье.
- если ты будешь себя любить, то не повяжешь свою жизнь с дерьмом и не допустишь многих унизительных и страшных вещей, которые терпят множество страдающих людей.

а если ты не хочешь себя любить, то никогда, нигде и никому не говори об этом. не давай другим это понять.
и если будешь продолжать ненавидеть себя, твоя ненависть превратится в озлобленность на весь мир, что в разы ухудшит твое существование.
люби себя, но не слепо и не самозабвенно. не обманывай себя, как не стоит обманывать любимого - избежишь внутренних ссор и конфликтов. а если они появятся, умей их непредвзято и без крайностей разрулить: в конце концов, поистерить ты сможешь, но уйти от себя - нет.
а если любить ну никак не удается, попытайся жить с собой в мире. всякий мир лучше войны.

@темы: правдой по морде, серьезнота, эксплуатация мозга

---

А давайте...

...сегодняшний день будет днем ПэЧэтателя?

Вот вы! Вы почему меня читаете?
Это меня Стеклянный Кот сподвиг на такие вопросы.
____________________

честно, я уже подзабыла, кто и в каком порядке избирал меня для марания своего избранного, но всегда рада вас видеть, и так же буду рада, если поделитесь своими впечатлениями обо мне)

запись создана: 23.05.2011 в 19:57

@темы: даешь соцопрос!, мимоходом мимофлуд

---

красный день календаря

оказывается, я лишилась фанфиковой девственности во, хрен помнит какой по погоде, вторник, 21 декабря 2010 года! а я-то искренне считала, что начала снабжать фандомным развратом интернет только в начале 2011го. черт, пропустила такую дату, но что нам мешает пропустить по этому поводу пару рюмочек сейчас? ответ: отсутствие рюмочек.
приятно осознавать, что твоими руками претворено в текст много идей, фраз, ситуаций, а еще приятнее краснеть от собственных творений

а мораль, друзья, проста - главное начать.

@темы: Хеккуба - та самая, которая..., милота

---

социебнутые

На меня как-то напал порыв (после нападения Жукова на меня) словестно накостылять своему любимому Есю-для-битья. Жутко захотелось его зачморить и унизить.
Это существо долго умилялось, восторгалось мной и говорило "забота, это так чудесно... вот был бы у нас в мире день заботы".
О_О
я, бля, не понимаю эту пиздецовую квадру. я их боюсь, они меня бесят и нравятся. это выше моих сил.

ладно, если не брать в расчет соционику и ее ярлыки: люди, ну объясните мне, КАК можно УМИЛЯТЬСЯ тому, что тебя носом тыкают в твои недостатки и косяки, еще приговаривая что-то в духе "в жопе и останешься"? да я даже слова ласкового или щедящего не проронила! и на тебе, забоооота.
ну пиздец же.

ну и в виде не то, чтобы оправдания, но хочу сказать, что я ласковая и добрая, и только определенный социотип людей вызывает во мне жутчайшие трололо- и evil- порывы.

@темы: ебанутое рядом, настоящая уличная соционика

---

план работ на 2012

Пора бы уже привести этот дневник в человечий вид, а то совсем я что-то закинула писать о своей личной и не очень жизни. Пора почистить темы, завести новые, и мне, в конце-концов, даже было что сказать.
но, как водится у нормальных людей - все завтра.
а пока вперед, в страну хреновых снов)

@темы: мимоходом мимофлуд, личнотекст

---

Потерянность

Название: Потерянность
Автор: Хеккуба с пером и топором
Бета: silvercat
Фэндом: KHR
Дисклеймер: персонажи и их вселенная мне не принадлежат
Персонажи: Бельфегор/Мармон, Бельфегор/Фран
Рейтинг: R
Статус: закончен
Размер: миди
Предупреждения: Яой, возможен ООС
От автора:

пара пунктов

1. исполнение заявки, придуманной Тёмной_Эльфийкой
2. написано для нее и с любовью
3. персонажи и пейринг моими любимыми не являются, толком их не знаю, но я старалась.
3.5. отсутствие нцы и любовь - тоже не стандартный набор для меня, но я старалась же.
4. спасибо господину О. Уайльду и его произведению «Саломея», оно меня вдохновляло.
5. спасибо моей бете, которая любые мои творения без устали шерстит и поправляет

читать

Иногда случалось так, что для Варии ночь становилась таким же временем для отдыха, как и у прочих нормальных людей. Каждый из них старался из этого прямо-таки подарка извлечь максимальную роскошь – сон длиною в ночь.
Точнее, так считалось.
Мармон стоял на перилах балкона и сосредоточенно глядел в ночную темень, пуховым одеялом покрывающую все вокруг. Ветер, редко касающийся подола его плаща, был настолько легок, что казался просто неуместным. И вообще, такая тихая ночь не вызывала ни доверия, ни симпатии. Но едва ли что-то может случиться.
Приглушенно шаркнула открывающаяся балконная дверь. Пара легких, цокающих шагов – и на перила по обе стороны от иллюзиониста ложатся холеные королевские ручки. Бельфегор кладет подбородок на макушку Мармона и улыбается. Ему, себе, тишине, обстановке.
– Я тебя не звал, – ворчит Хранитель Тумана, но ни интонацией, ни движением не выражает протестов.
Бел трется носом о его маленький затылок. Он знает, что Мармон никого и ни за что звать самолично не будет. Максимум – в письменном виде, и то за кругленькую сумму. Принц всегда сам приходит к нему, потому что знает, когда это нужно. Ну, или иногда Принцу нужно настолько, что у Мармона нет выхода.
– Королевская кровать слишком большая, чтобы спать в ней одному.
Иллюзионист слушает шипящие смешки Хранителя Урагана и со вздохом делает вывод – как раз это и то, что предвещала неестественная тишина ночи. Или, возможно, этого как раз ей и не хватало.
На ремень Бельфегора опустились холодные руки и тут же многообещающе сжали пряжку. Теперь уже его затылка касались мягкие губы, нос зарывался в его пряди, и к его спине прижалось худое тело.
– Мармон… – мягко мурчит Принц, закрывая глаза от наслаждения.
Тонкие пальцы Хранителя Тумана легко проскальзывают под рубашку Принца, практически невесомо, но без намека на игривость, лаская кожу. Бельфегор склоняет голову набок, давая возможность тому оставить на шее пару горячих поцелуев и, возможно, один памятный засос.
Интимная игра на балконе, как на сцене.
Дорогие форменные штаны становятся совсем тесными, и это несмотря на то, что руки Врийца всего лишь скользят по его бедрам. Эти пьянящие, сдержанные ласки – единственное, перед чем Принц-Потрошитель не может устоять. Перед желанием убить и перед Мармоном. Легкие, как прикосновения ветра, поцелуи выбивают из головы абсолютно все мысли. Это – самый легальный и самый желанный наркотик, на который подсаживаешься еще до того, как успеваешь попробовать. Сила зависимости определяется тем минимумом прикосновений, которые человеку стоит совершить, чтобы твои ноги подкосились.
Бельфегор усилием воли заставлял себя не отрывать рук от перил, любое лишнее движение грозило ему либо безвольным оседанием на холодные плиты, либо нервным срывом. Член ныл от возбуждения, но экзорцист не торопился поощрять его чем-то большим.
– Мармон...
Умоляющий шепот Принца потонул в ночи где-то рядом с ним и не был услышан. Руки иллюзиониста продолжали в том же темпе ласкать его, перемещаясь с бедер на грудь и обратно. Его подбородок упирался в плечо Бельфегора, создавая своеобразную опору, единственно доступную сейчас.
– Мармон!..
Колыхнулся лишь воздух – Хранитель Тумана был непоколебим. Мармон играл пальцами на теле Бела так, будто тот был утонченным, капризным инструментом. Инструментом, который играет и поддается настройке только в его руках. Сейчас этот инструмент требовал мелодии.
– Проклятье, Мармон!
Бельфегор резко развернулся и зло оттолкнул от себя иллюзию взрослого Аркобалено. Рука прошла сквозь нее, размазав часть по воздуху. С болезненным сожалением, будто только что оторвал от себя очень важную часть, он проводил глазами растворяющееся наваждение: острый подбородок, надменный изгиб губ и татуировки, спускающиеся от глаз, которых почти не видно. Когда иллюзия окончательно растворилась, Принц в ярости ударил кулаком по равнодушным перилам.
– Зачем ты это делаешь?!
– Что, по-твоему, я делаю?
Маленький Аркобалено парил в воздухе недалеко от самого Бельфегора. Он выбрал такой угол обзора, при котором мог во всей красе наблюдать очаровательное зрелище предающегося как будто его собственным ласкам Принца.
– Издеваешься надо мной!– рявкнул Хранитель Урагана, чувствуя, что начинает слетать с катушек.
– Издеваюсь? – Мармон пристально глядел на Бельфегора, изогнув бровь. – Я даю тебе то, что ты хочешь. То, что ты требуешь. И ты еще и недоволен?
– Ты ничего мне не даешь! Отделываешься от меня своими иллюзиями и пропадаешь потом на несколько дней. По-твоему, это то, что мне нужно?
– Боги-боги, – выдохнул иллюзионист. Бел мог не видеть глаз Варийца, но знал его настолько хорошо, что всегда безошибочно определял тот взгляд, каким он на него смотрел. Сейчас он был тяжелым.
– Ты всегда думаешь только о себе, Бельфегор. Даже когда ты впервые заявился в мою спальню, ты думал только о себе. Не обо мне. Когда ты прижимал меня к себе и шептал бесчисленное количество головокружительных вещей, ты тоже едва ли думал обо мне. Потому что если бы думал, ты бы понял истинное значение слова «издеваться». Едва ли ты догадываешься, каким бременем становится это тело, когда рядом лежишь ты и стонешь, умоляя тебя коснуться. Раньше тебе хватало дрочить, заглядывая мне в глаза, а потом пошли истерики, потому что тебе всегда всего становилось мало. Когда я впервые использовал иллюзию себя самого, ты долго бился в экстазе. Всю ночь, до самого рассвета, ты кувыркался с моей иллюзией, а я потом три дня не мог выйти из нашего банка. Я занял свою голову немыслимым количеством расчетов, только бы вытеснить из нее тебя, дышал затхлыми испарениями денег, только бы не чувствовать твоего запаха. М-да, я крупно облажался, начав ублажать тебя иллюзиями. Теперь тебе и их мало. А я уже не могу так.
Повисло минутное молчание. Хранители не смотрели друг на друга – Мармон, отвернувшись, мерил суровым взглядом поддающееся обзору пространство; Бельфегор смотрел на то место, где мгновениями ранее стояла копия взрослого Хранителя Тумана. Того, что довелось видеть Бельфегору всего один раз, всего одну минуту. А после раздался истеричный, клокочущий смех Принца-Потрошителя. Запустив пальцы в копну волос, он заливался нервным смехом, шатаясь взад-вперед.
– Очередная иллюзия, Мармон? – отсмеявшись, Бел в упор поглядел на Варийца. – Милая-добрая иллюзия скрытного, жадного Аркобалено, заболевшего заботливостью?
Экзорцист не удостоил его ни взглядом, ни ответом. В такие моменты Хранитель Урагана был абсолютно глух ко всему, кроме себя.
– Ты просто слишком любишь себя, Мармон. Се~бя. И иллюзии твои, и побеги, и отмазки – все это только для того, чтобы я до тебя не мог добраться. Конечно! Жил ты, не тужил под руководством нашего босса, ненавидел всех нас, любил деньги. А теперь возник я – тот, кто хочет твоего внимания – не денег, заметь! – внимания, хочет тебя!
– Бельфегор, – спокойным, но железным тоном прервал расходящегося Варийца иллюзионист. – Я не могу дать то, что тебе так нужно. Не могу! Я несу проклятье Аркобалено, и пока я не нашел способа его снять, я не хочу слушать твои истерики.
– Можешь, – звонко шипел Хранитель Урагана, подбираясь словно для прыжка. – Ты можешь мне дать, можешь. А, раз не хочешь... Я возьму сам.
Мармон напрягся, увидев, как раскрылся в руке Бельфегора веер стилетов, но тот всего лишь резко развернулся и исчез за балконной дверью. Аркобалено опустился обратно на перила и тяжело вздохнул. Непонятно, что было хуже – позволить или не позволять Принцу вливаться в его спокойную, упорядоченную жизнь.

Франу не спалось.
Он занялся уже, кажется, всеми делами, какими мог, вместе и по отдельности, но сон все равно не шел. Шло время, ходил Леви по коридорам, а хоть малейших шагов сна не предвиделось. Зато, некий скандал спустя, послышались резкие, быстрые шаги кого-то устрашающего.
– Семпа~ай опять чего-то психует, – потянул юный иллюзионист, глядя на стену и воображая приблизительную траекторию его движения. Тот факт, что дверь спальни с треском распахнется от удара ноги, он, конечно, вообразить не мог.
Прежде, чем Фран успел раскрыть рот и сказать что-либо, в него полетела чертова дюжина острых стилетов Принца. Затем вторая. Вжавшись в мягкую перину, младший Вариец наблюдал, как смертоносные лезвия с яростью своего хозяина врубаются в спинку кровати и в стену над ней. Не то, чтобы Бельфегор преследовал цель убить его, как казалось Франу, но он бы явно не расстроился, если бы это произошло. Горизонтальный ливень из холодного оружия прекратился так же резко, как и начался. Иллюзионист не шевелился, предчувствуя, что на данный момент это – самое верное решение.
– Лягушка...
Смех Бельфегора был зловещим и ненормальны.
– Что вам надо, Бел-семпа~ай? Я спать хочу~.
Хранитель Урагана вскочил на кровать младшего товарища и нацелился своим оружием ему в голову.
– Ты снял шляпу, Лягушка.
– Бел-семпа-ай, вы же не думаете, что я в ней еще и спать долж...
Фран заткнулся, ибо стилет, что держал в руках Принц-Потрошитель, резко воткнулся в перину, слишком близко к его горлу. Бельфегор, оседлав иллюзиониста, навис над ним, сжимая нож рукой, и замер. От него пахло королевской холеностью и смертельным холодом. Сущность Принца-Потрошителя. Фран чувствовал, как он мелко дрожит, и, если такое было возможно, чувствовал, как кипит его кровь. Едва ли кому-то еще удавалось выжить после такого близкого, небезопасного контакта.
– Ты. Будешь. Ее носить. – Вкрадчиво, сдерживая припадок, проговорил Хранитель Урагана. – Когда ешь. Когда спишь. Когда убиваешь. Дрочишь, моешься, бежишь, летишь, дохнешь!
Фран не отвечал. Правильно делал.

Когда Бельфегор вылетел из комнаты Мармона, у него не было никаких идей и планов. Глаза застлала привычная красная пелена, стилеты жгли кожу, будто ему стоило усилий держать их в руках. Ему хотелось чьей-нибудь смерти, щедро приправленной кровью, но потом в голове возникла идея, которая была в разы лучше других возможных. Даже не возникла – было ощущение, что она пришла давно, и Бел случайно переключил внимание с нее на любимое оружие. Рассмеявшись своим коронным смехом, он поспешил в спальню второго иллюзиониста Варии с одной конкретной целью...

– ...стань им.
Взгляд Франа, не утерявший ни капли своей флегматичности, скользнул по безумной улыбке Хранителя Урагана. Принц сжал горло Варийца настолько сильно, что тот захрипел и вцепился обеими руками в его запястье.
– Ты знаешь, о чем я, Лягушка. Стань им! Надень на себя чертову иллюзию!
Спорить с сумасшедшим Бельфегором? Занятие, которое грозит летальным исходом.
Конечно же, Фран знал, о чем речь. Вся Вария знала – Принц не стеснялся чувственно оповещать весь особняк о том, как ему было хорошо, или скандалить, когда было плохо. Но всем было глубоко по барабану, пока оба варийца сохраняли работоспособность.
По мере того, как младший иллюзионист принимал вид Аркобалено, захват на его горле ослабевал. Принц с нетерпеливым трепетом следил за тем, как пред ним исчезал Фран, и появлялся Мармон: голубые пряди темнели, становясь фиолетовыми, стрелки под глазами вытягивались в длинные татуировки, лицо принимало ту самую форму и выражение, от которых у Бела болезненно сжималось сердце.
– Отпусти мое горло, Бельфегор.
Принц вздрогнул, почувствовав ладонью голосовую вибрацию, и отдернул пальцы так, будто держал раскаленное железо. Под ним сейчас лежал сам Мармон, в своем излюбленном балахоне с капюшоном – все в нем, даже голос и интонации, были невозможно реальными. Медленно он опустил ладони на его грудь и так же медленно скользнул ими к щекам. Они были теплыми, и мягкими, и почти такими же нежными, как в теле ребенка. Бел хотел было снять с него капюшон, но был уверенно схвачен за запястья. Иллюзионисту не нужно было объяснять причин, почему он не позволит ему этого.
– Мармон…
Вместо всех слов – одно имя. Хранитель Урагана склонился к нему и легко коснулся своими губами его плотно сомкнутых губ. Настоящие! Это были реальные, настоящие губы – суховатые, теплые, жесткие для своей полноты. Сдерживая бешено рвущуюся наружу радость, Бел стал жадно целовать его, торопливо, с полной отдачей, будто время шло на счет.
Волосы Хранителя Тумана на ощупь были просто шелковые – запускать в них пальцы и перебирать было отдельным, щекотливым удовольствием. Другой рукой Бел расстегивал пуговицы немудреной пижамы – самой неподходящей одежды, которая могла оказаться под длинным плащом – и исследовал поцелуями открывающееся тело. Гладкая грудь иллюзиониста мерно вздымалась, покрываясь мурашками, когда язык Бела проходился по ней короткими влажными мазками. Аккуратно и неторопливо, словно разворачивал долгожданный, самый желанный подарок, Принц стягивал с него одежду и с вожделением касался кончиками пальцев прохладной кожи. Он чувствовал и неровный ритм его сердца, и каждое ребро худого тела, это казалось просто удивительным – еще двадцать минут назад Аркобалено был в плену своего проклятия, а теперь смог его разрушить и лежал здесь, под ним, в полной его власти.
– Мармон…– шепнул Бел скорее себе, нежели ему, медленно принимаясь стаскивать с него штаны. – Я так долго этого ждал…
Колени иллюзиониста были неимоверно женственные – разводя их в стороны, Бельфегор задыхался от переполнявшего его трепета и восхищения. Его собственная одежда была наскоро скинута, и теперь они оба были обнажены. Разве что только Аркобалено так и остался лежать на распахнутом плаще и с натянутым на глаза капюшоном. Скользнув ладонями по внутренней стороне его бедер, он прижался губами к самому низу его живота, с удовольствием отмечая напряжение, возникшее от этого простого действа. Он целовал его тело и не мог насытиться – поднявшись чувственными поцелуями выше, он с наслаждением прихватил губами сосок и стал теребить его языком. Хранитель Тумана соблюдал холодную отчужденность, даже сейчас. Не поощряя и не одергивая, он словно издевался – все та же чертова снисходительность, которая так бесила и так влекла Бела. Та самая, которая была неотъемлемой частью власти над непокорным Принцем-Потрошителем. Забывшись в своих ласках, Хранитель Урагана скользнул рукой вниз по телу возлюбленного и бесцеремонно прижал пальцы к его интимной дырочке. Реакция не заставила себя ждать – мгновенно в растрепанные волосы Принца вцепилась рука Мармона и резко дернула вверх.
– Забываешься, Бельфегор, – без злости, но грубо процедил он в ответ на безумные смешки.
– Забываюсь? – с улыбкой переспросил тот, освобождаясь от хватки и склоняясь к самому уху иллюзиониста. – Действительно ли забываюсь? Ох, Мармон…
Ты – моя благодать. То, что льется на нас с небес, когда мы просим помощи у наших богов и они нас слышат. Ты – та небесная манна, о которой думает каждый из нас, заглядывая в величественное небо. Ты – моя награда, ниспосланная за все грехи вместо кары. Вместо кары… Вместо ли? Мармон, ты рядом, но ты чудовищно далек, всегда. Держишь на расстоянии, избегаешь, скрываешься. Но ты неизбежно в моей голове. В каждой клетке мозга, в каждой клетке нервной системы. В организме, в крови, в сердце. Ты – мое проклятье. Сплошь мука и агония. Болезнь, которая заполонила меня всего, проросла насквозь. Ты отравляешь мое существование, каждый день, который проходит с тобой. Или без тебя. О, без тебя эти проклятые дни становятся гаже всего. Когда ты пропадаешь на своих миссиях, я готов лезть на стены. Горы трупов не способны оградить меня от этой тоски, и ни одна из рек крови не способна ее залить. Я люблю тебя так безумно, что даже грохот пистолетов Занзаса не заглушит твой голос в моей голове. Если бы трупы могли говорить, они бы сползались к тебе и рассказывали о том, как их на куски порезала моя тоска. О том, как сильно я тебя люблю. О тех кровавых признаниях в любви, написанных во всю длину стен. А еще они рассказали бы, как сильно я тебя ненавижу. Рассказали бы о том, как моя ненависть к тебе крушит их черепа, а все почему? Потому что она не может добраться до тебя. Моя ненависть сильна, она жаждет прорваться к тебе через всех этих ублюдков и порвать в клочья! Так же порвать, как ты порвал мой сон, покой, рассудок… Забрать твою жизнь так же, как ты забрал мою себе. Я ненавижу тебя за то, что так безоглядно и бездумно люблю тебя. Но, Мармон, ты ведь тоже любишь меня?..
Шепча ему на ухо всевозможные, самые безумные признания в любви, Бел беспрестанно ласкал его тело. Ладонью от колена к талии, от талии к колену, играючи царапая гладкую кожу. От живота к члену, нервно сглатывая от томного напряжения, от твердеющего члена к соскам. Слова кончались, сменяясь горячими выдохами, иллюзионист все больше подавался навстречу ласкам и безжалостно сжимал локоны Принца. Тот легко переместился, располагаясь меж его ног, и стал покрывать поцелуями внутреннюю сторону бедра, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Прикрывая глаза и прислушиваясь к экзорцисту, Бел лишь четче видел и ощущал каждую его реакцию на свои ласки: подрагивающие губы, раскрасневшиеся щеки, вздрагивающий острый подбородок. Все это было не просто результатом – слетевшая с лица Мармона маска надменности и непоколебимости была самым настоящим признанием. Сладко прошептав его имя, Бельфегор обхватил губами головку его члена и стал медленно ласкать ее.
Увлекшись им всецело, Принц уже и не помнил, как успел перейти от искусного минета к плавному, уверенному растягиванию. Он помнил лишь стоны, изгибающееся от наслаждения тело Хранителя Тумана, его пальцы на своем затылке и жар, исходящий от него. Этот жар опалял, но он ни в какое сравнение не шел с тем, что разгорался внутри самого Мармона. Тугая, атласная узость сводила с ума едва ли не болезненно – проникая в него, Бел терял связь не только с рассудком, но и, казалось, с миром. Стук крови в его ушах разбавляли надрывный треск сжимаемой иллюзионистом простыни, болезненные стоны, а после – единый, блаженный шум. Больше не было ничего – ни проклятия, ни Варии, ни Аркобалено. С каждым движением для Принца отсекалось все больше вещей, и даже его титул, до тех пор, пока мир не сузился до одного только Мармона. До единственного, что нужно сейчас, что существует, что должно существовать.
Мир сузился, а после взорвался перед глазами, смывая всё волной наслаждения и счастья, слившихся воедино.

Проснувшись, Бел не сразу понял, что лежит в чужой постели и прижимает к себе Франа мягкой, но крепкой хваткой. Сквозь счастливо-сладкую пелену пробуждения ему виделись картины прошедшей ночи: мятые простыни, ласки, поцелуи, жар двух тел, Мармон… В эту ночь Мармону удалось снять свое проклятие и придти к нему, но проснулся Принц почему-то в чужой постели и с Франом.
– Бел-семпа~ай, вы проснулись, наконец?
Младший иллюзионист смиренно лежал в объятиях старшего товарища и ожидал его пробуждения.
Бельфегор молчал, отделяя в голове собственные выдумки от действительности и с каждым мгновением мрачнея.
– Ты снял иллюзию, Лягушка, – наконец процедил он. – Верни. Ее. Обратно.
– То шляпу снял, то иллюзию…– проворчал тот, но, почувствовав, как свирепеет Хранитель Урагана, вздохнул. – Не могу, семпай. Ночью, когда вы заснули, приходил ребенок и сказал, что если я еще раз такое сделаю – он убьет меня, самым чудовищным образом. Я его никогда таким серьезным и озлобленным не видел.
Бельфегор едва не сорвался со злого рычания на всхлипы. Как ледяной водой, его окатило понимание всего произошедшего. Фразы, действия разлетелись в стороны и заняли свои места на полках времени и действительности. Вся реальность взрослого Аркобалено оказалась не просто очередной иллюзией, и даже не обманом, это было гораздо хуже – самообман. Королевский каприз, как и положено по статусу, с размахом наломал дров.
– Я хорошо имитирую оргазмы, Бел-семпа~ай?
– Сгинь!– зашипел Принц, постепенно повышая голос. – Проваливай, исчезни. Убью!
От души пихнув его с постели, он со стоном зарылся в подушки с головой и как можно плотней попытался прижать их к себе. Он возлагал на них большие надежды – вдруг под их мягкой тяжестью вся болезненная пульсация мыслей уляжется? Вдруг именно они смогут оградить его от последствий, что вот-вот неминуемо грянут?
Юнец с тихим ворчанием закопошился и незаметно для Принца исчез из комнаты.
Бельфегор определенно не понимал, в какой момент он потерял над собой контроль. Не понимал, как мог… Забыть, перепутать, увлечься, наплевать, что? Что его могло с такой легкостью заставить кинуться на иллюзию этого мальца и самозабвенно обожествлять ее? Невероятно… В груди все тягуче ныло так, словно по его вине случилось нечто катастрофичное. Он чувствовал себя потерянным. В своем обмане, в их иллюзиях, в непонятном настоящем. Во времени, в себе. Просто потерянность.
Кто-то легкий, явно небольшого размера, опустился на постель недалеко от Принца. Того проняла ощутимая крупная дрожь. Мармон какое-то время недвижимо смотрел на обнаженную спину Варийца, на одеяло, небрежно прикрывающее колени, которые он притянул к груди. Наконец он с бесшумным вздохом присел, опершись на спину Бела, и тихо заговорил:
– Я почти не злюсь на тебя. Однако это «почти не» скорее несущественное. Я мог ожидать от тебя подобной выходки, но… Но не подумал, что до этого дойдет.
Бельфегор молчал, лишь шумно глотая воздух. Хранитель Тумана не торопился продолжать.
– Мне не стоило отпускать тебя, такого взвинченного, даже за пределы балкона. Никогда не могу за тобой уследить. Ты так кричал о том, что я издеваюсь над тобой, а в итоге поиздевался от души сам – и надо мной, и над Франом. Над ним особенно, надеюсь, ты это в состоянии понять.
И опять повисла тишина. Дрожь в теле Принца усилилась и резко утихла. Солнечный свет невесомым водопадом проливался в комнату через распахнутое окно.
– Знаешь… – после тяжелого молчания тихо молвил Аркобалено. – Это было даже интересно. Посмотреть на то, как бы это было. Как это… Может быть.
Хранитель Урагана аккуратно перевернулся и притянул к себе иллюзиониста.
– Я сниму проклятье, Бельфегор. И будет тебе все, что захочешь. У нас появится много времени. И, да… Я тоже тебя люблю.

@темы: Хеккуба с пером, KHR

---

дорогие мои, любимые, научите меня писать однострочники или драбблы
количество порнухи в моей голове зашкаливает безбожно, но на мою обычную простыню у меня нет ни сил, не времени. куда деваться?!

@темы: ебанарот!

---

о музыке

Вот хочется мне сказать кое-что любителям поорать "аниме - тупое говнище, ведущее к деградации!" и прочие сугубо правильные вещи.
Если бы не Наруто, то лично я едва ли бы узнала о таком прекрасном композиторе, как Тоширо Масуда.
На его композиции я натыкалась, гуляя по плейлистам знакомых, и слушала с удовольствием. В то время я еще не знала, что это за мелодии и откуда, посему внимание не заостряла. Когда звезды наконец встали ровными рядами и ниспослали мне импульс поискать другие произведения загадочного товарища Тоширо, я была приятно удивлена тем, что многие его работы - OSTы к Наруто, и еще более приятно удивлена их звучанием.
Изначально убирая из расчета то, что слушать темы из любимого аниме - это блажь, хочу высказаться относительно композиций. Они прекрасны. Работы Масуды - это не просто кучка грустных или веселых звуков, причесанных и привязанных к определенной сцене, каждая из них прекрасна как в сюжете аниме, так и сама по себе. Они тонко и точно передают настроение, стержни эмоций, создают атмосферу именно ту, что нужно. Причем одна мелодия - не для одной сцены, каждая из них имеет много оттенков. В какой-то момент слух может заостриться на спокойном шуме дождя или на печальной виолончели, или на нежных клавишных:

Нет, я сама в душе не догадываюсь, действительно ли там виолончель, я просто формирую мысли в слова, полагаю, поймете.
В композиции Gaara's childhood, к примеру, есть и теплая, умиротворяющая составляющая: детство само, какие-то светлые моменты; а есть и тяжелая, грустная - все помнят тяжелую его судьбу. Хотя, в Наруто у половины с детством беда.

Я бы могла, но не стану сыпать прилагательными, пытаясь описать дебри и перепады возможных эмоций, шибко сопливо выйдет, и витиевато. Если так можно, я бы назвала эти мелодии говорящими. Вокала в них нет, но если ты слушаешь подходящую под настроение мелодию, ты услышишь слова.
Обращая внимание на саму музыку не с душещипательной точки зрения, стоит отметить, что стандартной, шаблонной или блеклой лично у меня язык не поворачивается ее назвать. Мне приходит в голову одна простая аналогия: среди множества групп, играющих в одном стиле, всегда найдется такая, которая выделяется, которую ты узнаешь по звучанию. Так же и тут. Чтобы не распинаться непрофессиональным и непонятным своим языком, я процитирую незаменимую Википедию: Тоширо Масуда в своих композициях совместил звучание таких традиционных инструментов, как сямисэн и сякухати, со звуками гитары, фортепиано и другими клавишными. А так же флейты, скрипки, ну вы итак догадываетесь. Как по мне, такое сочетание звуков дает ту самую "изюминку", по которой его можно узнать. Товарищ Таканаши Ясухару, который писал OSTы к Шиппуденну, меня впечатлил меньше, и его музыка уже звучит иначе.
Пройдусь по композициям.
Wind я бы рекомендовала как витаминку для приема утром, днем и вечером. Она всегда поднимает мне - нет, не настроение - а именно дух. Не что-то по отдельности в ней, а именно мелодия целиком.

Сакура для меня скорее нечто неотъемлемое как, допустим, Паккун, нежели целостный персонаж. Не бесит и большой симпатии не вызывает. Однако, слушая ее "саундтрек", мне в голову лезли удивительно теплые и хорошие моменты из аниме с ней в главной роли. Ее детство, какие-то поступки, ни коим не связанные с Саске или Наруто. Нет, я не стала ее больше любить, скорее, больше разглядела. Даже если отстраниться полностью от аниме, мелодия приятная, такая девчачья, будничная и солнечная.


Остальные популярные композиции я даже в расчет здесь не беру - кто знает, тот знает, кто нет, тот послушает и поймет.
В общем, я была рада открыть для себя этого композитора, была восхищена его творениями, и рада, что таки закончила этот отзыв, потому что один раз уже дайри решило его сожрать без сохранения.
Я не ручаюсь за правильность написания имен композиторов и соответствие названий композиций, в моем распоряжении были ресурсы, которые были.
И, несмотря на характер этого поста, я никого не призываю бросать все и бежать его слушать, не прошу со мной соглашаться, я просто написала, что думала. И -- не поверите - для себя, любимой.
За сим все.
P.S. кат? не, не слышал

@темы: интересно девки пляшут, Naruto

---

плюсую!

словами не передать, как это жизненно, будто с меня списывали

@темы: спизжено? да!

---

Кстате:

я сломала руку, и всевозможное писание, чую, либо отлложится и стухнет, либо прорвет-понесет и я за время больничного стану гуру однопальцевого скоростного печатания
бедная, бедная Хеккуба

@темы: Гекслядь в действии, охуел по всей длине

---

внезапное

У меня есть один славный фик по Шизуо/Изая. Читавшие его просили продолжения, а я все его никак не могла вообразить.
А вот наткнешься случайно в инете на такую картинку, и мыслительный процесс аж подпрыгивает.

@темы: спизжено? да!, Шизая <3

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

альтернативу всему!

вместо того, чтобы заняться...
вобщем, у меня итак не много вариантов, чем бы я могла заняться, но я опять с упоением плюхнулась в грешный мир задротства путем Perfect World.
а вот и моя новая телка:

я ее уже люблю. только если PW опять начнет мне сниться... лечите меня чем хотите.

@темы: ебанутое рядом

---

Подумала: надо накидать три-четыре предложения, чтобы не потерять суть/мысль рассказа.
В итоге: исписала тетрадный лист мелким подчеком в каждую строчку

Хеккуба, я тебя люблю.

@темы: ебанутое рядом, Хеккуба - та самая, которая...

---

Ночь, шоссе, мотель, стриптиз

Название: Ночь, шоссе, мотель, стриптиз
Автор: Хеккуба с пером и топором
Бета: silvercat
Фэндом: KHR
Дисклеймер: персонажи и их вселенная мне не принадлежат
Персонажи: AD!Реборн/AD!Скалл
Рейтинг: R
Статус: закончен
Размер: миди
Предупреждения: Яой
От автора: исполнение заявки

2462 слова

Идеально прямое шоссе, без колдобин и даже без поворотов, бесконечно тянулось поперек все сгущающейся ночи. Мотоцикл Скалла мчался по нему, перевозя своего хозяина и его спутника. Спутник, а именно Реборн, уже уставший от дороги, уныло оглядывал почти не обозримое пространство и пытался понять, кто же громче верещит - Скалл или его мотоцикл. Каскадер пребывал просто в феерическом расположении духа: то и дело прибавлял скорость до предела, приподымался с сидения, восторженно орал на всю округу и пытался наехать на все, что могло сыграть роль трамплина. Реборн его энтузиазма не разделял, то и дело награждая неслабыми тычками в костлявую спину, чтобы хоть как-то усмирить. Хватало этого ненадолго - Скалл был в своей стихии, и такая мелочь, как занудный киллер, вцепившийся в сидение мотоцикла, не могла его унять. И вообще, когда у тебя зверь-мотоцикл, полный бак бензина, сотни метров идеальной дороги и целая ночь впереди - Реборна можно просто высадить у ближайшего куста и забрать на рассвете. И получить пулю в шлем, м-да.
Вдалеке едва заметно замаячили огни какого-то здания. Даже не приглядываясь, Реборн узнал в нем обычный придорожный мотель. Еще бы не узнать, последние полчаса он мог думать только о том, как, наконец, встанет на твердую землю и ляжет на мягкую кровать. Хлопнув Скалла по плечу, он указал ему на мотель и дал знак остановиться. Тот, ни секунды не колеблясь, мотнул головой и отвернулся, всем видом показывая, что останавливаться не собирается. Своего мнения он не изменил ни после второго знака, ни после третьего. Скрипнув зубами так, что даже через рев мотора должно было быть слышно, Реборн достал пистолет и, прижавшись к рюкзаку на спине каскадера, приставил оружие к его подбородку. Так он показался Скаллу более убедительным, и вскоре они въехали в пустынный дворик невзрачного, но гостеприимного здания.
- Реборн! - недовольно протянул на повышенных тонах каскадер, сняв шлем и взлохмачивая непослушные волосы. - Чего тебе надо? Нам еще ехать и ехать! А я не собира…
- Я устал, - процедил в ответ тот, отряхивая костюм от существующих и несуществующих пылинок, отметив, что сам Скалл возбужден так, будто глотал энергетики бутылками, а не петлял по дороге уйму времени.
- Ну и хрен с тобой, тогда оттянемся.
Прежде, чем Реборн успел сказать безапелляционное "никаких оттянемся", Скалла уже и след простыл в районе местного ресепшена.
"Вот шило в жопе," - беззлобно подумал киллер, и, надев уже расправленную шляпу вместо шлема, последовал за ним.
После формальностей в унылом, но чистом и аккуратном холле, перепалки со Скаллом на улице и на удивление долгого подъема по скрипучей лестнице, Реборн наконец вошел в снятый номер. Стандартный до отвращения, но зато чистый и строгий. Разве что векового слоя пыли не хватает, очень хорошо бы смотрелся здесь. С наслаждением потянувшись, киллер доплелся до кресла, развалился в нем, предварительно сняв пиджак и шляпу, и включил одинокий торшер. На удивление, кресло оказалось настолько мягким и удобным, что он готов был задремать прямо тут. Хотя, после жесткого сидения мотоцикла даже пластмассовый стульчик был бы в радость.
Но подремать не удалось.
- Та-дааам! - в номер ввалился счастливого вида Скалл, сжимающий в одной руке раздербаненную упаковку с пивом, в другой две стеклянные бутылки с темной жидкостью.
- Напьешься - будешь спать на своем мотоцикле, - предупредил его Реборн, пытаясь на глаз определить, сколько банок пива он успел уничтожить по дороге до номера.
- Кто еще первый нажрется, - довольно брякнул покупками об стол тот и тут же кинул одну бутыль в руки товарищу.
- Что это?
- Пойло. Дешевое пойло, такое же гадкое, как ты сам.
Довольный своей шуткой, Скалл сверкнул подведенными глазами и, открыв новую банку пива, пинком отправил свой рюкзак в противоположный угол комнаты.
Реборн вздохнул и улыбнулся, качая головой. Мало того, что он около часа, как смертник, мчался по шоссе в компании взбалмошного каскадера на сомнительное задание, так еще и сейчас сидел в дешевом, унылом номере, радуясь внезапно привалившему алкоголю. Вообще, киллер привык ничему не удивляться, но эту ситуацию можно было поощрить статусом "необычная".
- Срань полнейшая! - описал опустошенную банку Скалл и посмотрел на нее так, будто не знал, что пил. - Но пить можно. И тебе советую.
Встретившись взглядом с непоколебимым Хранителем Солнца, каскадер расхохотался, растягивая накрашенные губы в открытой улыбке.
- Пробку понюхал и упал, - хмыкнул итальянец, расстегивая рубашку и принимаясь за врученное пойло.
Пошатавшись с экскурсией по номеру, Скалл обнаружил радио и поспешил его включить. Из динамиков полилась зажигательная мелодия и, оставшись довольным, каскадер затанцевал к столику с выпивкой.
Бренди, а именно им оказалась наполнена стеклянная бутыль, что на вид, что на вкус был гадким. Но, проглотив треть его, Реборн пришел к мысли, что не все так печально: горло жгло уже достаточно приятно, картинка перед глазами чуть отставала от поворотов головы, а настроение плавно приподнималось. А когда пьешь из горла такую гадость, ко всему прочему добавляется еще привкус иронии.
По Скаллу невозможно было понять, насколько он напился и напился ли вообще - как был взбудораженным, таким сейчас и оставался. Киллер наблюдал за ним, как за картинкой в телевизоре. Реалити-шоу без рекламы, с трепом и подпеваниями всем звучащим песням. И это шоу смотреть ему нравилось. Скалл ловил на себе его взгляды, ухмылялся и начинал больше выпендриваться, вызывая у него смех вперемешку с ядовитыми замечаниями.
Меж тем, алкоголь стремительно кончался.
Радио отпело, казалось, все возможные танцевально-развлекательные хиты, и из динамиков полилась вызывающе тягучая, но не менее ритмичная мелодия. Хранитель Облака на секунду замер, смакуя песню, а после плавно, неторопливо стал раскачиваться ей в такт. Реборн хищником уставился на его бедра под латексом, которые виляли из стороны в сторону. Расстегнутая кожаная куртка полетела на ближайшую кровать под соло-выпад гитары. Скалл с упоением стал изображать дорогостоящую стриптизершу, и выходило это у него просто прекрасно.
- Oh, baby, don't you know I suffer? - подпевал он вокалисту, и голос его звучал на удивление мелодично. - Oh, baby, can you hear me moan?
С плавностью, которая, казалось, недоступна его телу, он извивался, касаясь то своей шеи, то внутренней стороны бедер, то и вовсе паха. Его глаза были прикрыты, а на лице было совершенно умиротворенное, развратное выражение.
- Yoooou, you set my soul alight, - Реборн невольно сжал пальцами свою бутыль, когда Скалл глянул на него исподлобья, не то с издевкой, не то с вызовом проведя по цепочке пирсинга пальцем. Отвести взгляд от него после этого киллер не мог.
Пальцы каскадера скользнули под футболку и медленно стали поднимать ее вверх, оголяя спортивное, изящное тело. Для Реборна это было открытием - он всегда считал его чересчур костлявым и худым, совсем не таким, каким он был на самом деле. Так и тянуло прикоснуться к нему, чтобы убедиться наверняка.
- …oh, baby, I'm a fool for you… - когда щелкнул ремень штанов Скалла, Хранитель Солнца понял, что завелся.
Чересчур для обычной попойки, чересчур для него вообще. Он не просто так наблюдал за каскадером, а пожирал его глазами еще до того, как заиграла эта чертова мелодия. Хотя... Что в этом плохого? Большой глоток бренди почти незаметно скользнул по горлу, и, кажется, тепло от него напрямик отправилось к низу живота. Скалл тем временем уже стряхнул с себя штаны и остался только в одних боксерах, похожих скорее на полоску черной ткани, которая еле прикрывала его круглый зад. Движения его приобрели совсем откровенный характер. Блядский характер, как подсказал Реборну очередной глоток алкоголя. Скалл то прогибался в спине, то вскидывал вверх бедра, не переставая при этом скользить ладонями по всем участкам тела, до которых мог дотянуться.
Реборн обомлел, когда Хранитель Облака подцепил пальцами боксеры, намереваясь их снять, но тут песня закончилась, и Скалл зашелся в пьяном хохоте. Переведя дух, киллер коротко рассмеялся и поудобнее устроился в кресле, скрывая возбуждение и даже забыв сказать какую-нибудь колкость. Этому пацану не нужно знать о том влиянии, которое он оказал на него.
Скалл выудил откуда-то еще одну баночку пива и, усевшись на невысоком комоде, с наслаждением ее распивал, прислонившись разгоряченной спиной и затылком к холодному большому зеркалу. Языком он теребил серьгу в губе, прикрыв глаза, и самодовольно улыбался. Собой он представлял такое соблазнительное зрелище, что Реборну самому хотелось подойти и так же касаться его серьги, оттягивая за цепочку пухлую накрашенную губу. Собственно, что его останавливает?
Допив бренди, Хранитель Солнца поставил бутыль рядом с креслом и поднялся на ноги. Комната сделала круговое движение, но быстро встала на место – Реборн быстро пьянел, но в его организме всегда была часть ничем не заливаемой трезвости. Подойдя к комоду, он облокотился на него рядом с ногами Скалла, одной рукой почти прижав их к себе. Киллер смотрел на себя в зеркало и не узнавал своего отражения – хищный, самодовольный взгляд и тронутые коварной улыбкой губы. Казалось, отражение знало гораздо больше о том, что будет дальше, и посылало выразительные взгляды, провоцируя к действиям.
Скалл открыл было рот, чтобы отпустить едкий комментарий, но слова застряли в горле – его уха коснулся язык Реборна. Сначала будто пробуя, затем уверенно, а после на нем и вовсе сомкнулись его зубы. Хранитель Облака распахнул глаза и обескуражено заморгал, сжимая до треска банку пива. Со смешком выдохнув, киллер стал увлеченно, но неторопливо обводить и перебирать языком сережки, дразня мочку. Их металл был с привкусом ветра и свободы – подходящий и более качественный коктейль, нежели то пойло, которое они вливали в себя до этого. И по вкусу он был более приятным.
Каскадер улыбался, покрываясь мурашками от острого наслаждения. Он мял пальцами алюминий банки, царапая равнодушную поверхность, но ровно до тех пор, пока Реборн не отнял ее и не выкинул куда-то в сторону. Скалл повернулся было проводить ее взглядом, но не смог: Хранитель Солнца прихватил зубами цепь пирсинга и потянул, заставляя поглядеть на себя. Кратко замычав в знак возмущения, Скалл следил за тем, как ровные белые зубы итальянца сжимают цепочку, оттягивая вместе с ней его губу, следил с довольной усмешкой и – неудивительно - за красивым телом, почти не скрытым распахнутой рубашкой. Оценив, куда пялится каскадер, Реборн резко дернул цепочку на себя, заставляя его податься вперед и приник к губам, целуя. Целовался он жестко и классно, при этом так строго, как будто не пил до этого и про понятие «расслабиться» не слышал. Каков киллер сам, такие и его поцелуи, но если Реборна Скалл иногда просто не переваривал, к его поцелуям он испытывал уже настоящую зависимость. Они вызывали такое же возбуждение, какое вызывает вечер в стрип-баре, отборная порнуха или экстремальные гонки. Ближе, все-таки, к гонкам – захватывает дух, хочется гнать и не останавливаться.
Реборн почувствовал, как Хранитель Облака расплылся в широкой ухмылке, а после – взял его руку и положил себе на член. Он был почти твердым и горячим, а ткань боксеров уже увлажнилась. Ухмыльнувшись в ответ, киллер скользнул рукой вверх-вниз, срывая довольные вздохи. Возбуждение Скалла, как его задор до этого, стремительно передавалось Солнцу. Найдя в себе силы оторваться, каскадер сжал руку Реборна и жарко шепнул в его губы:
- Я бы тебе дал.
- Я разложу тебя прямо здесь.
Смеясь, Скалл вцепился в комод, чтобы не слететь с него от порывистых действий киллера, стягивающего с него боксеры.
- Неси смазку.
- У меня нет ее.
- Неси крем.
- Какой еще?
- Обычный. Живее.
- Нету у меня никакого крема!
- Ты красишься, как баба. У тебя должен быть крем.
Скалл скрипнул зубами и юркнул в сторону своего рюкзака.
- Ночной бери, он жирнее.
- Чертов Реборн!
За время поисков смазки Хранитель Солнца успел изъять из своего пиджака презерватив и сейчас стоял, разглядывая себя в зеркало комода: по губам размазана фиолетовая помада, рубашка распахнута и смята, брюки – и когда Скалл успел? – расстегнуты и приспущены. Определенно, этот пацан влияет на него не самым лучшим образом. И вообще, какого черта ОН влияет?
Хранитель Облака вырос перед ним с кремом в руке как с трофеем. Поощрив его успех улыбкой, Реборн прижал к его губе шуршащую упаковку презерватива. Развратно сверкнув глазами, тот ухватил зубами ее кончик и потянул, раскрывая. Ну и где, спрашивается, тот придурок-Скалл, которого доводилось киллеру видеть до этого? Его нет. Остался только тот Скалл, что любит экстремальные развлечения.
Развлечемся.
С этой мыслью Реборн развернул его и подтолкнул к комоду.

Задница Скалла была круглая и неимоверно аппетитная. С такой не каждой девушке везет. Реборн едва ли не любовался ею, да и каскадером в целом, пока растягивал его. Хранитель Облака шипел проклятия и выгибался, сетуя на то, что киллер слишком уж тянет с процессом. Но когда итальянец стал проникать в него, все ругательные слова разом превратились в горячие, беззвучные выдохи. В зеркало Реборн наблюдал за тем, как Скалл кусает губы, задевая сережки пирсинга, морщится и прикрывает глаза. Все время бы его так мучил, если бы он не был таким умопомрачительным внутри. Удобно ухватив Хранителя Облака за плечо, киллер от души двинул бедрами, засаживая ему до предела. Дернувшись, Скалл звучно простонал и предпринял попытку отстраниться от столь наглых действий, но Реборн держал его крепко, не желая упускать любезно предоставленное наслаждение. Движения его были краткими и частыми, исполненными властностью. Безупречными, еще бы.
Скалл был терпко-горячим, и жар этот, казалось, иссушал все возможное терпение и чувство сытости. Реборн даже порой замедлял темп, опасаясь, что кончит слишком быстро. В эти моменты каскадер поднимал голову и в зеркало смотрел на него с такой улыбкой, что тот непроизвольно делал выпады, срывающие чувственные стоны. Да, с таким низким голосом, как у Скала, стоило только стонать, вызывая из глубин дисциплинированной души животные порывы. Каскадер вертел неугомонным задом, желая насаживаться на него в своем ритме, но тут же на его теле сжималась железная хватка, вынуждая стоять и не дергаться. Ему безумно хотелось выматерить на чем свет стоит этого высокомерного Хранителя Солнца. Но желание быть оттраханным как следует преобладало, ибо, что говорить, любовник из него был шикарнейший.
- Ох, Реборн!.. - при очередном толчке Скалла будто ударило током. Он подался назад, порывисто насаживаясь на него и стремительно пытаясь соскользнуть почти полностью.
Плотоядно улыбнувшись, Реборн заставил его выпрямиться и, прижав к себе за горло, стал вдалбливаться в распаленную, сводящую с ума узость. Скалл хватал губами воздух, стеная и резкими движениями царапая поверхность комода. Киллер всем телом ощущал, что тот на пределе, что вот-вот кончит, содрогаясь в его объятиях. И это было отдельным удовольствием, безусловно, тешащим самолюбие. Вырвавшись из тяжелой хватки Реборна, Хранитель Облака навалился на многострадальный комод и через пару мгновений кончил, забрызгивая его своим семенем. Под аккомпанементы его тяжелого дыхания, киллер еще несколько раз вошел в него, от души сжимая бока и пришел к такому же яркому, сильному по ощущениям, финишу. Почти сразу же выйдя из него, Хранитель Солнца отошел к креслу и стал раздеваться, педантично укладывая свой дорогой костюм.
- Надеюсь, ты сможешь завтра нормально вести мотоцикл? - деланно вежливо поинтересовался он, уже подойдя к кровати и с наслаждением заваливаясь на ее жестковатую поверхность..
- Вот не надо себя переоценивать! - Скалл возмущенно зыркнул на него, уперев руки в боки, и отправился сгребать банки, одежду и прочий мусор в одну кучу, подальше от собственной кровати.
Реборн следил краем глаза за ним, ворчащим, с полностью размазанным макияжем, и сравнивал с тем соблазнительным образом, который минутами ранее танцевал стриптиз. Вроде одно и то же, а вроде и два разных человека. Наконец разобравшись со всем, каскадер так же завалился на кровать и шумно полез под одеяло. Торшер выключить никто их них не догадался, но по большому счету было уже плевать.
- Скалл.
- Чего еще?
- Хороший крем.
- Чертов Реборн!

@темы: Хеккуба с пером, KHR

---

все гениальное просто

миниатюра "о! точно!" или "выход есть всегда" х))

@темы: интересно девки пляшут, спизжено? да!

---

рационалы vs. иррационалы

как это жизненно-то!

у меня вся жизнь по второму плану х)

@темы: ебанутое рядом, мимоходом мимофлуд, спизжено? да!

---

Количество задумок во мне зашкаливает. Очень четко вижу конкретные сцены, а вылить их пока не получается. Я как зараженная - вирусов много в мозгу, и из-за этого ни петь, ни свистеть, ни читать ничего лишнего.
Самое интересное в этом моменте, что наружу проклевываются реально мои задумки, т.е. то, что в будущем можно оформить в маленькую книжку, допустим. свое, собственное, даже местами без нцы! О_о Уф, дай б-же сил на все.

А скоро будет год, как я широко шагнула в писательский развратный рай порно и не очень фиков х)

@темы: мимоходом мимофлуд

---

я почему-то охуевлена xD

ухх, круто! вставило!

@темы: ебанарот!, fucking yeah!

---

Я за последнее время, после ощущаемого затишья, выдала два с половиной фика. И как раз в тот момент, когда я чувствую истощение, или, будем говорить, посторгазмовое расслабление, в голове поплыли картины и диалоги по Какузу/Хидан. Сука, и не записываются же.

@темы: пиздец, товарищи!